Операция «Зомби»

К моему удивлению, администраторша не поспешила вслед за нами с естественным намерением все же отобрать ключи у нерадивых жильцов. Похоже, прощание маленького капитана заставило ее задуматься достаточно основательно и надолго. Пулат умеет прощаться. Это его известная слабость. Помню, когда некие турецкие туристы уезжали из Германии, швейцар-гренадер с гренадерскими же усами очень желал помочь Виталию донести до выхода тяжеленный чемодан. Но у Пулата почти кончились деньги и нечем было заплатить за такую услугу. И тогда он, чтобы швейцар отвязался, очень подробно стал объяснять верзиле на чистом русском языке, а отнюдь не на турецком, что у того отклеился гренадерский ус. Хотя только за день до этого говорил с тем же швейцаром на смеси немецкого и турецкого. Когда мы оглянулись, покидая холл гостиницы, швейцар сосредоточенно трогал свой ус перед зеркалом, будучи не в состоянии понять, что же случилось с его гордостью. У местной администраторши гренадерских усов, к счастью, не оказалось, но задумалась она почти аналогичным образом. Может быть, приняла на свой счет высказывание о вампирах – не знаю...

– А почему приют вампиров? – поинтересовался и Сережа.

Виталий, уже потеряв желание заставить оппонента быть предельно четким и законченным в выражении своей мысли, подробно и с нескрываемым возмущением рассказал ему о своей ванне. Сережа чуть заметно улыбнулся и покосился в мою сторону. Он видел, как я собирал пиявок.

– Кстати, никакие кровавые дела не могут лишить меня аппетита, настоятельно прошу это выучить наизусть. Что у нас с ужином? – Маленький капитан всем своим видом показал страдания голодного неандертальца.

– Скоро. Первая смена уже ужинает.

– Первая смена? А сколько всего смен?

– Две полные, и остатки на третью.

– Ага... К третьей смене все остынет. – Судя по голосу, Пулат готов был заплакать. – А есть остывшую пищу все равно что в «Макдоналдсе» питаться – гастрит себе для полного счастья зарабатывать. Увольте меня, голодного, от этого!

– Что же, пойдемте, – согласился Сережа. – Вы сами приближаете время своего свидания с профессором.

– Мы просто жаждем его, – подтвердил и я. – Только вот не знаю, насколько жаждет он, памятуя привычку товарища капитана Пулатова брать время от времени заложников.

– Столовая там, – показал Сережа. – В полуподвале. Над столовой клуб. Но, кроме бильярда и телевизора, там никаких развлечений. В бильярд очередь занимают за три дня. Списки составляют. По телевизору программы только со спутниковой антенны, больше на иностранных языках. Мало кто смотрит.

– Но для нас это может показаться интересным, – не упустил я возможности пообщаться с местным населением. – В некоторых странах воюя, мы запомнили отдельные слова...

– Согласен, – сказал как отрезал Пулат. – Я тоже некоторые слова еще помню.

Насколько помню я, он пять иностранных языков знает свободно. После военного училища еще и военный институт иностранных языков заочно оканчивал, тогда как я только исторический факультет пединститута.

– Но это только после посещения кабинета профессора, – напомнил Сережа. – Мне приказано обеспечить ваше появление.

Под навесом, выставив вперед наетые животы, курили несколько человек. По внешнему виду и по рукам я сразу определил, что это не военные и даже не охранники. Но все же приятно обнаружить, что здесь и еще всякие люди водятся – не в пустыню попали, как казалось днем, когда на тропинках, заменяющих улицы, не было видно ни одного человека – я смотрел специально. Мы спустились под навес. Лестница в четыре ступени. Над дверью даже не написано, что это столовая, но мы все равно нашли бы ее – у Пулата нюх на съестное и спиртное сверхъестественный.

– А выпить здесь не подносят? – поинтересовался я.

– По субботам перед ужином для желающих. Но это не поощряется.

Особый режим, иначе не назовешь...

К раздаче тянулась очередь скучных людей с подносами. Я как-то сразу определил скуку. Она висела в воздухе и казалась ощутимой. Постные лица, скучные, редко произносимые слова. Поваров слышно чаще, чем разговаривающих друг с другом людей из очереди. Наметанным взглядом я сразу определил – около сорока человек. Ошибиться я могу на парочку в ту или иную сторону. Сорок человек в первой смене. Столько же во второй. Плюс остатки, если они составляют хотя бы половину. Итого: около сотни человек. Тут же я подсчитал, что столовая рассчитана на шестьдесят. Значит, без людей подсчет может оказаться весьма ошибочным. Хорошо, что Пулат настоял на немедленном утолении собственного великого голода.