Операция «Змий»

Высадив Дантиста, Зинка сразу поехал в аэропорт. В Москве его ждал Чудак и огромная куча нерешённых вопросов. Ещё не до конца была проработана его собственная легенда. Вояж по городам, где проводили «отпуск» боевые друзья, а теперь ещё и подчинённые, оторвал Зиновия от московских дел на целую неделю. Нужно было не просто встретиться с каждым из них, но ещё и проверить на предмет возможной перевербовки. Зинка верил Скифу и Дантисту, как самому себе, но инструкция гласила, что, если агент находится без наблюдения более двух месяцев, он подлежит всесторонней проверке, и далее по тексту. А ребята провели вне конторы не более двух месяцев, а более двух лет…

Ещё не поднявшись в самолет, Зинка по номеру места, написанного на авиабилете шариковой ручкой, понял, что сидеть придётся в хвосте. Как выяснилось, это было не так уж и плохо. Прямо перед ним расположилась супружеская чета – задумчивого и угнетённого вида мужчина и молодая женщина. Формы её тела говорили о прогрессирующей анорексии, а лицо было довольно миловидным, но не настолько, чтобы глаза худышки имели право не выражать ничего, кроме презрения ко всем окружающим. У супружеской пары имелся ребёнок лет шести с хитрыми маленькими глазками, который оказался отвязным до безобразия, как сказал бы Дантист – безбашенным. Сразу после посадки он стал канючить у мамы с папой, что очень хочет кушать, пить и писать. Родители на его просьбы отреагировали странно: мужчина закрыл печальные глаза и сделал вид, что спит, женщина достала книжку в мягкой обложке и погрузилась в чтение, совершенно не реагируя на нытьё сына. Малец понял, что здесь, как всегда, не обломится, и стал вертеться в кресле, болтать ногами и пинать впереди стоящее кресло.

Вот тут-то Зинка и порадовался, что не ему досталось место впереди малолетнего хулигана, и что позади тоже никто не сидит. Он откинул спинку кресла, насколько позволила задняя переборка, и постарался уснуть.

Это ему удалось, и приснился Зинке короткий сон про детство.

Зимний лес был безмолвным и чёрно-белым. Чёрные сырые и тяжёлые стволы сосен, чёрные родимые пятна берёз, всё остальное – белое. И, вдруг в двуцветное царство сна ворвалось что-то яркое и стремительное. Белка!.. Пробежав по сугробу (её невесомое тельце не проваливалось в рыхлый снег), рыжая зверушка проворно вскарабкалась по стволу сосны и устроилась на ветке. В лапках неизвестно откуда появилась сосновая шишка. Белка грызла шишку и косила взгляд на Зинку.

«Почему она рыжая? – подумал мальчик Зинка. – Почему не стала серой к зиме? Все белки к зиме меняют шубку…»

Белки в Зинкином детстве были совершенно ручными и не боялись человека. Часто они вели себя нагло – забирались на плечо и, жалобно глядя в глаза, попрошайничали. Причем, что попало не ели – только орехи, семечки и сухарики.

Рыжая белка из Зинкиного сна попрошайкой не была, она сама нашла съедобную шишку (не все шишки съедобны) и теперь последовательно и деловито с ней расправлялась.

Зинка подошёл ближе. Белка перестала жевать, внимательно посмотрела на приближающегося мальчика и, размахнувшись, зафинтилила шишку прямо Зинке в лоб.