Операция «Вурдалак»

Когда он подошел к колодцу, слева раздался чуть слышный треск: обычно так хрустит сухой тростник под ботинком, если человек ступает не всей ступней, а плавно, как кошка. Хантер спрятался за угол хижины и затаился. С той стороны тоже затаились, видимо, проверяя, вспугнул ли кого-нибудь неосторожный хруст. Все было тихо. Сержант вытащил нож: теперь он точно знал, что это чужаки.

Еще через мгновение из-за угла показалась тень крадущегося человека. По ее размерам Хантер прикинул рост врага и выставил вперед страшный нож. Наконец появились сначала глушитель, а затем и ствол автомата. Сержант не стал ждать, когда неизвестный выставит голову и увидит его. Он ухватился за ПБС и резко дернул на себя, при этом практически насадив противника на нож. Лезвие пришлось точно по середине шеи. Человек всхлипнул, послышалось характерное бульканье в перерезанном горле.

Сержант успел отскочить в сторону. Тут же в стену дома, где он только что стоял, со свистом вонзился нож. Хантер дал короткую очередь из автоматической винтовки и, кувыркаясь по твердой, утоптанной земле, бросился к хижине с контейнерами.

Как по команде, с двух сторон появились характерные светящееся точки: благодаря ПБС выстрелы были не слышны. Дьявольская тишина длилась недолго. Воздух прорезало шипение летящей гранаты, вверх полетели обломки хижин, послышались стоны и ругань пехотинцев. Товарищи Хантера выскакивали из домишек, на ходу поливая во все стороны из автоматов. Но в свете разгоревшегося пожара они были хорошими мишенями для тех, кто прятался в зарослях бамбука. Скошенные прицельными одиночными выстрелами американцы, словно игрушечные солдатики в руках озорного малыша, падали на землю. Стреляли одиночными, потому что на такие операции спецназ ГРУ и ФСБ оснащался бесшумными снайперскими винтовками калибра 9 мм .

Раздались еще два выстрела из гранатомета. Яркая вспышка от разорвавшейся рядом гранаты ослепила Хантера, и, не успев ни о чем подумать, он потерял сознание.

Весь бой занял меньше пяти минут, хотя каждый его участник прожил за это время целую жизнь. Как только заглохли ответные выстрелы, люди Самойлова вошли в поселок. Из семи хижин целой осталась одна, да еще небольшой сарай, стоящий особняком недалеко от колодца. Кругом валялись изуродованные тела убитых наемников, оторванные взрывами конечности и головы. Смерть редко выглядит красиво. На войне — это грязь, кровавое месиво, которое у новичков вызывает тошноту, а у ветеранов — холодное безразличие.

В ходе боя погибли три офицера спецназа: попавший в ловушку капитан Един, зарезанный Хантером лейтенант Осипов и поймавший грудью автоматную очередь старший лейтенант Осокин. Убитых американцев оказалось двадцать три человека.

Была и еще одна потеря — проводник. На него выскочил один из наемников. Узнав эту новость, Самойлов скривился: хоть и будет на совести подполковника одной жертвой меньше, но без проводника можно вляпаться в неприятную историю и потерять не только товарищей, но и собственную голову.

— Если есть живые, одного — ко мне, остальных — в расход! — приказал Самойлов.

Прозвучали еще два выстрела.

— Юрий Палыч, а этого вообще не зацепило, только контузило. Куда его?

— Привяжите к столбу. И найдите мне эти чертовы контейнеры.

Офицеры принялись разгребать руины, оставшиеся от некогда добротных глиняных хижин. Но все было тщетно — контейнеров нигде не было.

Подполковник посмотрел на часы:

— Через полчаса рассвет. Прекратить поиски. Всем привести себя в порядок.

До рассвета решили перекусить и отдохнуть перед долгой дорогой к дому. Если, конечно, при дневном свете они все-таки найдут то, за чем пришли сюда.

Рассвело так же быстро, как накануне стемнело. Невысокие горы на востоке окрасились в нежно-розовые тона и в слегка дрожащем, прозрачном утреннем воздухе стали сказочно красивыми и волнующими. С восходом солнца окрестности постепенно заполнились десятками звуков.

В свете нового дня ночная кровавая бойня казалась ужасным сном, а валяющиеся кругом доказательства ее выглядели издевательством над природой.

После того как перерыли весь поселок, но контейнеров так и не нашли, Самойлов подошел к привязанному к столбу Хантеру. Нужно было спешить: скоро от жары трупы начнут разлагаться и из-за удушливого запаха в поселке невозможно будет находиться.

— Володя, — обратился он к капитану, — приведи его в чувство.

Капитан открыл индивидуальную аптечку и провел перед носом Хантера капсулой с нашатырным спиртом. Сержант дернулся и открыл глаза.

— Ты меня слышишь? — спросил по-английски Самойлов.

Сержант кивнул и скривился отрезкой боли в затылке. К говорившим подошел Кириллов:

— Слушай, командир, а ведь это тот самый гад, который Осипова зарезал. Не успел я его пришить: резвым, сволочь, оказался. И шум пришлось из-за него поднимать, а то бы всех еще спящими перерезали.

— Не оправдывайся, — отрезал Самойлов. — За такую операцию нас всех надо гнать из спецназа к долбанной матери.

Кириллов нахмурился и отошел в сторону. Командир снова обратился к Хантеру: