Операция «Вирус». (сборник)

И тогда Майя Тойвовна Глумова закричала. Пронзительно и страшно, как птица-невидимка в ночных пандорианских джунглях. И этот крик вывел меня из ступора. Я вдруг с безнадёжной ясностью осознал, что сейчас произойдёт. Не убирая «герцог» в кобуру, семенящим боковым шагом, будто чудовищный краб, Экселенц приближался к Абалкину. Приближался только с одной целью – добить. Произвести контрольный выстрел. Сделать ровно то, что не сделал ротмистр Чачу, пуская в расход некоего Мака Сима, кандидата в действительные рядовые Гвардии. Сравнение это мне не понравилось. Не понравилось до такой степени, что я почти рефлекторно перехватил руку шефа и отнял у него пистолет. Если бы Экселенц ждал нападения, он ни в коем случае не попался бы на столь примитивный приём и чего доброго уложил бы меня рядом с несчастным Лёвой. Тоже почти рефлекторно. Но начальник КОМКОНА-2 не был готов к предательству подчинённого. Корчась на полу – я слегка перестарался, блокируя его контрприём, – он процедил сквозь зубы знакомое: «Dummkopf, Rotznase!»

– Простите, Экселенц, – пробормотал я, – но так нельзя. Мы не на Саракше.

– Под трибунал пойдёшь, – прошипел он. – Мальчишка…

– Нет, Экселенц, – ответил я, намертво задавливая в себе субординационный инстинкт. – Мне уже за сорок, и я далеко не тот лопоухий юнец, что за здорово живёшь погубил сотни людей.

– Подбери детонатор, террорист, – буркнул Экселенц. Протянутую руку растерявшегося Водолея он проигнорировал.

Я поднял злополучный кружочек с иероглифом «сандзю» и, не зная куда его девать, сунул в карман. Глумова, всхлипывая, рухнула перед Абалкиным на колени.

– Успокойтесь, Майя Тойвовна, – тихо сказал я. – Стрельбы больше не будет! – добавил я уже громче, чтобы слышали Экселенц и Гриша.

– Стояли звери… около двери, – прошептал Абалкин и потерял сознание.

4 июня 78 года Разбор полётов

– А теперь изволь объясниться! – потребовал Экселенц, когда мы вернулись в его кабинет. Законное место за рабочим столом он почему-то не занял. Я внимательно посмотрел на своего шефа, и мне пришло в голову, что передо мной вовсе не великий и ужасный Странник, бывший резидент Совета Галактической Безопасности и нынешний всемогущий глава КОМКОНа-2, – передо мной глубокий старик, у которого вдруг вышибли землю из-под ног. Сорок лет они вычеркнули у него из жизни. Сорок лет они делали из него муравья. Сорок лет он ни о чём другом не мог думать. Они сделали его трусом, и он стал шарахаться от собственной тени. И, как всякий трус, он начал стрелять. Палить из «герцога» двадцать шестого калибра в олицетворение своего страха, которое когда-то ласково называли Лёвушкой-рёвушкой… Но, похоже, то был бред моей взбудораженной совести. Ничего у него не вышибли. В следующее мгновение зелёные глаза Экселенца опять горели дьявольским огнём, а оттопыренные уши зловеще пылали на фоне картины с изображением восхода солнца над Парамуширом. Заворожённый этим внезапным превращением, я почувствовал, что решимость моя улетучивается, будто жидкий кислород из расколотого дьюара.

– Ну!

Если я не сумею доказать свою правоту, он меня убьёт, подумал я отстранённо. Ну и пусть, главное, Абалкин жив и находится в нашем комконовском госпитале, куда не пускают посторонних, будь ты даже самим Председателем Мирового Совета. Я мысленно сосчитал до десяти и заговорил:

– Нельзя его убивать, Экселенц. Неправильно это.

– Ты ещё скажи – негуманно.

– Да, негуманно, – с вызовом сказал я. – Потому что Абалкин не автомат Странников.

– Кто же он по-твоему?

– Человек. Запутавшийся, выбитый из колеи, в конце концов – взбунтовавшийся против навязанного ему образа жизни, но человек.

– У которого есть детонатор, – вставил Экселенц.

– Да с чего вы все взяли, что это детонатор! – возопил я. – А если это всё-таки элемент жизнеобеспечения? Или удостоверение личности вроде ген-индекса?

– Которое требуется предъявить первому же встречному Страннику, – продолжил шеф.