Операция «Вирус»

Будущее принадлежит возрожденной Российской империи — так можно сформулировать основную идеологему фантастов-имперцев. Российская империя будущего, в представлении современных ее апологетов, вполне может включать в себя не только одну шестую земного шара, но и весь этот шар, и даже не один. В каком-то смысле Империя — это новая версия Царствия Божьего, тем более что во главе ее стоит Помазанник, но это Царство если и обещает всеобщую справедливость, то только в том понимании, которое устраивает коренную нацию. Все прочие должны либо принять предложенные правила, либо уйти с исторической сцены. "Счастья для всех, даром" фантасты-имперцы не обещают. Люди имперского "Полдня" ни в коем случае не атеисты, они либо поголовно православные, либо, в зависимости от широты взглядов автора книги, представители разных конфессий. Завоевывая (а не осваивая) Галактику, они твердо верят, что Бог есть. Казалось бы, самое время возрадоваться. Наконец-то мы имеем дело не с пережитками православной традиции, а с ней самой, в чистом виде! Да вот что-то не хочется. Несмотря на весомое количество церквей и священнослужителей на единицу печатного текста, духа православия в этих текстах не чувствуется. Ну как, скажите, сочетаются Христовы заповеди с гермошлемозакидательской риторикой и реваншистскими доктринами? Даже в романах атеистов Стругацких евангельского духа больше, чем в произведениях иных современных фантастов-имперцев. Во всяком случае, больше человеколюбия.

Справедливости ради следует сказать, что выше шла речь о сугубо антуражной фантастике, об "имперской" разновидности космического боевика, вроде цикла Александра Зорича "Время — московское". Разумеется, далеко не все фантасты-имперцы обошлись только внешним антуражем, дабы разнообразить им малый джентльменский набор, почерпнутый из "секонд хенда" англо-американской космооперы. Например, Вячеслав Рыбаков, которого смело можно назвать родоначальником имперской темы в отечественной фантастике, в течение многих лет создавал цикл "Плохих людей нет". Виртуальный автор этого цикла "еврокитайский гуманист Хольм ван Зайчик" (под этим псевдонимом скрывается не только Рыбаков, но и его соавтор Игорь Алимов) поведал нам об альтернативно-историческом государстве Ордусь, где на равных правах сосуществуют православие, ислам и иудаизм, где во главе империи стоит китайский богдыхан, но в каждом улусе сохраняются свои национально-культурные традиции. Построены романы цикла как детективы, но, неотрывно следя за похождениями героя, читатель не без удовольствия знакомится с необыкновенной (да и скажем прямо — невозможной в реальности) империей, которая не ведет захватнических войн, а в духовно-культурном, социально-политическом и научно-технологическом отношениях даст сто очков вперед загнивающему (как и положено) Западу. Авторы подчеркнуто ироничны, они осознают нежизнеспособность Ордусской империи, но сквозь иронию просвечивает сожаление. Ведь Ордусь невозможна не потому, что невозможна в принципе, а потому, что для ее появления нужно другое человечество. Вроде того, что Рыбаков описал в романе "Гравилет "Цесаревич".

Увы, следует признать, что даже в самых привлекательных вариантах имперского будущего на порядок меньше чудесного, чем было явлено читателю в "Туманности Андромеды" Ефремова и в "Полдне, XXII век" Стругацких. Ведь в Российской империи даже галактического масштаба идут непрерывные войны, совершаются преступления, сохраняется имущественное и социальное неравенство. Фантасты-имперцы остаются в плоскости современных представлений о будущем, они, как и их либерально-демократические антиподы, неспособны выстроить евангельскую вертикаль Нового Неба и Новой Земли. Неудивительно, что появляются произведения, где Российская империя будущего описывается скорее как царство антихриста, нежели как Царство Христа (Здесь мы имеем в виду прежде всего роман И. Новака, В. Ночкина "Русский космос"). Повторилась история советской фантастики "ближнего прицела", как и положено — в виде фарса. Космос русской интеллигенции, на этот раз в лице фантастов-имперцев, снова замкнулся на государственной власти, только — на воображаемой монархической. Но в "имперском лагере" оказались и другие авторы — те, которые в формуле "православие-самодержавие-народность" сделали упор на первый элемент. Они-то как раз остро чувствовали недостаток чудесного в монархическо-утопических произведениях своих коллег и попытались его компенсировать, введя прямое правление евангельского (и не только) чуда в своих текстах. Возник феномен так называемой сакральной фантастики (автор термина — Д. Володихин).

7

Мы подошли, пожалуй, к самому любопытному моменту нашего исследования. В самом деле, если фантастика — квазирелигия, что выйдет, если "фантастическим" инструментарием воспользуется для решения своих задач автор действительно верующий, обладающий цельным религиозным мировоззрением?