Операция «Ультра»

Мне понадобилось, наверное, около часа, чтобы изложить весь план. Минут пять Стюарт тщательно взвешивал его, прежде чем я получил ответ. «Хорошо, — сказал он, — если сумеете получить одобрение начальников разведывательных управлений, можете действовать». Я видел, к чему он клонит: если мне удастся договориться, степень его персональной ответственности уменьшится. В случае успеха честь этой почти невероятной победы будет принадлежать ему.

Когда я прибыл к Чарлзу Медхерсту, тот был в превосходном настроении и охотно взялся за дело. «Кажется, это хороший способ получения переводов», — сказал он, но, как видно, он еще не понял огромных возможностей нового источника информации.

На следующий день ко мне явились три молодых офицера авиации, знавшие немецкий язык. Чарлз сдержал слово и предпринял поиски по всей разведывательной службе министерства авиации; офицеры уже были проверены для допуска к секретной работе. Это были молодые люди, недавно поступившие на военную службу, видимо, способные и вполне подходящие. Я сам отвез их в Блечли и поместил в корпусе № 3 вместе с одним из моих офицеров-разведчиков, снабдил картами и данными по организации люфтваффе со всеми подробностями о различных частях и их командирах, какие нам удалось собрать.

К счастью, следующие перехваченные и расшифрованные радиограммы исходили от командования немецких сухопутных войск. По своему содержанию они не имели большого значения и, видимо, были переданы в эфир в порядке тренировки. На следующее утро я отправился в военное министерство и изложил свои предложения начальнику разведывательного управления генералу Дэвидсону. Я сказал ему, что эти предложения одобрены Стюартом, что я уже получил офицеров от министерства авиации и что надеюсь на его помощь. На следующий день в Блечли явились два офицера и сержант, принесшие с собой все материалы о немецких сухопутных войсках, которыми мы располагали.

Следующие несколько дней я провел с новичками, устроил их в подходящих квартирах и ввел в курс предстоящей работы, не упустив из виду вопросы приоритета и сохранения тайны. Впрочем, было решено, что, пока не вступят в действие мои специальные подразделения связи, радиограммы должны рассылаться только начальникам разведывательных управлений и мне в Лондон. К счастью, у нас было время, чтобы освоиться с порученной работой. Не было необходимости спешно расшифровывать радиограммы. Иногда на это требовались целые сутки; позднее, если везло, мы решали задачу за три-четыре часа. О наших первых успехах доложили премьер-министру Чемберлену и начальникам штабов, которые поддержали просьбу Мензиса о выделении дополнительных ассигнований.

В течение нескольких недель наши дела развивались довольно медленно и без сколько-нибудь значительного успеха. И тут мне как-то позвонил по телефону Чарлз Медхерст и сказал, что у него есть очень хороший, знающий немецкий язык офицер, только что поступивший на военную службу, и что этот офицер мне понравится. Офицер авиации Хамфриз — Хамф, как его называли, — оказался настоящей находкой. Будучи коммерсантом в Германии (я так и не узнал, чем он торговал — часами или автомобилями, но думаю, что его дела, должно быть, шли успешно, каковы бы ни были его товары), он знал страну как свои пять пальцев. Кажется, не было диалекта, на котором он не изъяснялся бы свободно. Около пяти футов десяти дюймов ростом, лет сорока, со слегка тронутыми сединой волосами, зачесанными назад, и голубыми глазами, он никогда не оставался без дела. Это был сгусток энергии, и тем более достойно похвалы, что, когда я поручал ему канцелярскую работу, он трудился день и ночь. Он был разговорчивым человеком — наверное, этого требовала его прежняя профессия, — но, когда было нужно, мог изложить свои мысли и в двух словах. Я сразу увидел в нем будущего руководителя группы, работавшей в корпусе № 3. Я добился присвоения ему звания подполковника и поставил его во главе группы. Он быстро завоевал доверие подчиненных, число которых в скором времени выросло с шести до шестидесяти человек.

Вскоре после того как приступили к работе мои коллеги из сухопутных войск и ВВС, была разгадана немецкая военно-морская «Энигма». Я знал, что было бы бесполезно пытаться привлечь к нашему делу начальника разведывательного управления военно-морских сил Джона Годфри раньше. Даже теперь он не проявлял к этому никакого интереса. Я лично знал Годфри с тех пор как он стал начальником разведывательного управления и в течение всей войны. Он не был энергичным человеком, но сумел хорошо организовать работу своего управления, и оно действовало эффективно, если не считать ляпсуса с военно-морскими шифрами.