Операция "Цицерон"

- Нельзя ли мне получить несколько дней отпуска на пасху? Мне очень хочется провести недельку с родителями в Будапеште. Я знаю, мне не полагается отпуска, но видите ли, мой брат в отпуске, и он тоже будет там.

Я пришел в восторг от eё просьбы, и мне пришлось взять себя в руки, чтобы не показать этого. Как только она попадет в Будапешт, подумал я, отец сможет удержать ее. Она просто останется там, а я вышлю eё багаж. Мне захотелось обнять девушку, когда я услышал эту просьбу. Но я достаточно хорошо знал Элизабет и был уверен, что, увидев мою радость, она может моментально изменить свое решение и отказаться от отпуска.

Поэтому я нахмурился и стал вертеть в руках карандаш.

- Гм..,- произнес я.- Вы избрали не очень подходящий момент. У вас eщё много незаконченной работы, и, кроме того...

- Я была бы так счастлива, если бы вы позволили мне поехать. Я обещаю вам закончить всю работу к четвергу.

- В таком случае,- сказал я, подавляя вздох облегчения, и при этом лицо мое немного смягчилось,- в таком случае я дам вам отпуск. Вы говорите, что хотите поехать в четверг?

- Если я сяду на поезд в четверг вечером, то успело к курьерскому самолету, отправляющемуся из Стамбула. Как вы думаете, смогу я попасть на него?

- На самолет? Не знаю,- ответил я, всё eщё стараясь сохранить суровый вид.- Может быть, мне удастся достать вам билет.

Когда я рассказал послу об этой удаче, он тоже был очень доволен.

- Отлично,- одобрил меня фон Папен.- Прекрасное решение. Этим же самолетом вам следовало бы послать объяснительное письмо её отцу. Я позабочусь о том, чтобы у нeё был билет.

Во вторник и в среду Элизабет почти не появлялась в отделе. Она вежливо извинялась, говоря, что ей надо сделать много покупок. Я не возражал, хотя было совершенно ясно, что она"не делала никаких попыток закончить работу до отъезда.

Однажды я встретил Элизабет в городе. Она несла большой сверток.

- Новое пальто,- сказала она с улыбкой.- Буду носить на пасхе в Будапеште.

В среду, накануне своего отъезда, она пришла в отдел и пробыла несколько часов. Работая над переводами, она весело мурлыкала про себя. Очевидно, она была очень благодарна мне за отпуск. Я начинал чувствовать, что, пожалуй, был немного несправедлив к этой девушке.

Элизабет заявила, что вернется обратно через неделю, считая сегодняшний день, что, хорошо отдохнув, она сможет серьезно заняться работой. Она обещала больше не причинять мне неприятностей, весело щебетала о своем брате и о том, с каким нетерпением ждет встречи с ним.

Я купил для нeё билет до Стамбула. Как обычно, кассир заявил, что все билеты на этот поезд уже распроданы, и мне пришлось заплатить за билет двойную цену. Я с радостью сделал это и с удовольствием заплатил бы в три раза больше, только бы избавиться от нeё таким легким способом.

Утром в четверг, то есть 6 апреля 1944 года, Элизабет пришла попрощаться со Шнюрхен и со мной. Сначала она подала руку Шнюрхен, пообещав ей привезти чудесное венгерское пасхальное яичко. Затем подошла ко мне и eщё раз поблагодарила за мою доброту. Я выразил желание проводить eё на вокзал, но Элизабет просила меня не беспокоиться. Однако я оставил eё билет' дома. Кроме того,- но об этом я не сказал,-я хотел лично, убедиться, что она действительно уедет.

- В таком случае я не стану пока прощаться с вами,- сказала Элизабет,ведь мы eщё увидимся перед отъездом.

Выходя из кабинета, она улыбалась. Это был единственный раз, когда я видел eё счастливой.

В половине шестого я был на вокзале. Поезд уже стоял у перрона, хотя оставалось eщё почти полчаса до его отхода.

Фон Пален тоже был там. Он пришел на вокзал, конечно, не для того, чтобы проводить Элизабет, а чтобы попрощаться с испанским послом, который тем же самым поездом навсегда уезжал из Анкары. Я стоял у входа в вокзал, так как не хотел участвовать в этой полуофициальной беседе. В кармане у меня лежали билеты для Элизабет на самолет и на поезд.

"Почему эта несчастная девчонка не может явиться вовремя?" - подумал я, взглянув на часы. Впрочем, до отхода поезда оставалось eщё почти пятнадцать минут.

Я походил немного по привокзальной площади, а затем отправился обратно на перрон. Может быть, я не заметил, что она прошла и теперь была уже в поезде. Но её нигде не было видно.

За пять минут до отхода поезда я начал нервничать. Посол попрощался с испанским коллегой и пробирался к своей машине. У меня, очевидно, был взволнованный вид, так как, проходя мимо, фон Папен спросил:

- Она eщё не явилась, эта ваша Элизабет?

- Нет, господин посол.

- Хочет оставаться верной себе до конца,- сказал он и добавил : - Она, вероятно, явится, когда тронется поезд. Есть женщины, которые всегда опаздывают.

И он пошел дальше.

Элизабет не явилась. Поезд ушел без нее. С этим поездом уехал дипкурьер, в сумке которого лежало письмо, адресованное eё отцу.

Теперь я уже не на шутку встревожился. Прямо с вокзала я отправился на квартиру, где она с недавнего времени жила с одной девушкой из посольства. Эта девушка открыла мне дверь, когда я позвонил.

- Где Элизабет? - спросил я.