Операция «Театр»

Когда взбешенный покрасневший генерал закончил свою речь, подполковник правой рукой достал из ножен искривленный меч-джиуто. Секунда, и Хираи сделал себе харакири, — мечом решительно и быстро ударил по своему животу — сначала горизонтально от левого бока к правому, а потом вертикально от диафрагмы до пупка.

Обливаясь кровью, с выпученными глазами подполковник рухнул на пол. Безучастно наблюдавший за действиями подчиненного генерал брезгливо поморщился и вызвал адъютанта…

Глава 8

Ермолай и Урин в кабине машины трапезничали своими запасами. Урин принесла бабушкиного кваса.

По улице проходил какой-то слегка сгорбленный мужчина. Поравнявшись с воротами дома бабушки, он остановился, взглянул на дом и машину. Немного подумав, свернул, вошел во двор и направился к машине.

Урин как-то насторожилась, слегка заерзала. Затем отложила еду и изрекла:

— Пойду, поговорю с мужчиной. Он, наверное, к бабушке.

Напарница выпрыгнула из машины, пошла навстречу незнакомцу. В трех шагах от машины они встретились, остановились и стали разговаривать, судя по всему, на бурятском языке.

Спокойный изначально разговор стал быстро накаляться, повышать голос стал мужчина. Он несколько раз резко кивнул в сторону машины, махнул и рукой.

«На меня кивает, — подумал Ермолай. — Похоже, придется выйти», — и вышел из кабины.

К нему стремительно подошел мужчина, разговаривавший с Урин. Он оказался бурятом и уже в годах.

— Я отец парня, которого ты чуть не пристрелил, — хмуро вымолвил мужчина.

«Вот в чем дело!» — воскликнул Ермолай и спросил:

— Что сын вам рассказал, уважаемый?

— Он сказал, что просто говорил с Урин, а ты начал в него стрелять.

— Неправду он сказал, — громко вымолвил Ермолай. — Во-первых, он был пьян. Во-вторых, он с ножом пошел на меня. Скажи, уважаемый, что должен был делать я в такой ситуации? А их ведь было двое, двое молодых подвыпивших парней. Я же находился на служебном задании. Поэтому и нейтрализовал их обоих. Кстати, мог бы и убить, но я этого не сделал.

— Что же мне теперь тебе — в ножки поклониться? — крикнул мужчина.

— Кланяться не надо, надо правильно воспитывать своих детей, — как можно спокойнее ответил Ермолай. — Кстати, почему они, здоровые лбы, не в армии? Ведь идет смертельная война!

— Они больные…

— Знаю я таких липовых больных, — резко перебил Ермолай. — Все, батя, разговор закончен. До свидания, — развернулся и пошел к машине.

Урин и мужчина обменялись еще несколькими словами.

Ругаясь, мужчина вышел со двора на улицу и вскоре пропал из вида. Урин заскочила в машину, они молча продолжили трапезничать.

— А здорово ты, Ермолай, мужика этого отбрил, — весело изрекла Урин.

Они уже покинули деревню Танхой и выехали на междугороднюю трассу. Погода радовала. По-прежнему из-за тучек несмело выглядывало солнце, ветра не ощущалось. Справа сверкал красавец-Байкал. Слева — засыпанные снегом и поросшие зелеными хвойными деревьями, громоздились пологие отроги Забайкальского хребта.

— Надеюсь, я его не сильно обидел, — вымолвил Ермолай.

— Да так им и надо! — воскликнула напарница. — Современная молодежь — совсем обнаглела. Не хотят чтить старших, живут исключительно ради своих удовольствий. На Родину им наплевать, и на законы тоже. Родитель покрывал свое чадо…

Ермолай невнимательно слушал болтовню напарницы. Его клонило ко сну…

— Начальник!.. Ермолай!

Сергеев встрепенулся и изрек:

— Что-то случилось?

— Пока ничего. Но вполне может случиться. Ты спишь, и я, глядя на тебя, тоже засыпаю.

— Понял, Урин, спать больше не буду, — отгоняя дремоту, бросил весело Ермолай. — Где мы едем?

Небо было голубое, ярко, определенно не по-осеннему светило солнце. Серебряные блики гуляли по водной байкальской глади.

— Подъезжаем к городу Слюдянке…

— Здесь слюду добывают и мрамор, — весело вставил Ермолай.

— Правильно. Слюдянка находится где-то примерно в 100 километрах от Иркутска.

Вот и город показался, совсем-совсем небольшой. Машина его быстро миновала…

— До свидания, любимый Байкал, — вымолвила Урин. — Однако, впереди у нас — Култукский перевал.

— До свидания, Байкал, — любуясь видом водной глади, изрек Ермолай.

Через несколько секунд машина приняла влево, водная гладь исчезла из вида. Дорога стала подниматься вверх, стало смеркаться.

— Будем одевать цепи на колеса? — спросил Ермолай.

— Однако, у нас сейчас груз весом с полтонны в кузове, — вымолвила Урин. — Да и дневное солнце хорошо разогрело шоссе. Думаю — заберемся на перевал без цепей.

Действительно, они достаточно легко заехали на высшую точку перевала. Стали спускаться вниз…

— Мне будет жаль с тобой расставаться, — всматриваясь в дорогу, с серьезным выражением лица сказала Урин.

Они спускались вниз с Култукского перевала.

— Честно говоря, мне тоже, — вымолвил Ермолай.

— Правда?

— Точно.

Напарница слегка улыбнулась.

— Ты мне напишешь письмо?

— Если ты, Урин, дашь адрес, то напишу.

— Считай, что адрес у тебя в кармане, — широко улыбалась девушка. — А ты, однако, дальше куда поедешь?

Сергеев усмехнулся.

— Ну, Урин. Куда прикажут, ведь идет война.

— Война, — зло вымолвила напарница. — У меня папа воюет, два старших брата, еще дядя…