Операция «Театр» (сборник)

Резидент Абвера в Ленинграде под псевдонимом Пэн (в переводе с греческого – пастух) от своего агента-информатора получил сведения о подготовке экспонатов Эрмитажа к отправке на Большую землю. Правда, было неясно, когда и каким путем будет осуществляться вывоз. Резидент сообщил в центр.

В ответ адмирал Канарис поставил перед резидентом задачу: всеми силами воспрепятствовать вывозу экспонатов всех музеев города.

В конце шифровки следовала приписка:

…сейте панику и разруху в тылу врага, взрывайте, уничтожайте, убивайте…

«Им хорошо рассуждать в теплом и сытом Берлине или Кенигсберге, – ворчал Пэн. – Как эту задачу можно выполнить?.. Как можно воспрепятствовать вывозу музейных экспонатов? Где их ориентировки по маршрутам вывозов?.. Взрывайте…».

Вспомнил и неудавшуюся попытку взорвать один из отправляемых эшелонов с художественными ценностями еще до блокады города. Тогда был застрелен один его ценный агент.

«Еще личного врага Канариса, некоего русского хранителя Сергеева надо искать…» – возмутился Пэн и зло выругался.

Тем не менее, начал готовить план противодействия вывозу музейных ценностей…

Глава 2

Семьсот километров самолет преодолел за два с половиной часа. Полет проходил спокойно, без обстрелов и погонь. Приземлились во втором часу ночи на окраине Ленинграда на Комендантском аэродроме.

У самолета Сергеева встретил капитан ГРУ Максимов. Прибывшие с ним две женщины в телогрейках и экипаж самолета приступили к выгрузке привезенного груза.

– Сейчас три часа отдыха, затем мы отправляемся в Эрмитаж, – слегка заикаясь, изрек капитан.

Ермолай хотел было помочь женщинам с выгрузкой. Но капитан строго изрек:

– Люди справятся без нас. У нас, лейтенант, другие задачи.

В это время пошел дождь.

«Узнаю питерскую погоду», – усмехнулся Ермолай.

Они с капитаном направились в небольшое аэродромное деревянное помещение. Зашли в полутемный небольшой кабинет, где стояли две железные кровати, стол с телефоном и три табуретки.

– Располагайся, лейтенант, – бросил капитан и, не раздеваясь, в шинели упал на одну кровать.

Последовал его примеру и Сергеев.

– Как у вас тут обстановка?

– Блокада, брат, есть блокада. Завтра все сам увидишь, – тихо выдавил капитан.

Вскоре раздался его храп…

– Подъем, лейтенант!

Сергеев проснулся и быстро принял сидячее положение. Под потолком слабо горела лампочка. Капитан Максимов сидел за столом и разливал в кружки какой-то темный напиток. На столе стояла банка тушенки и ломоть хлеба.

– Иди в коридор, ополоснись, лейтенант, – вымолвил капитан, – а потом за стол. Перекусим и отправимся по своим делам в Эрмитаж.

Ермолай взглянул на свои наручные часы, они показывали половину пятого.

– Хорошо, – бросил и поднялся с кровати…

После приема пищи Максимов сделал несколько звонков по телефону. Разговаривал капитан на повышенных тонах, требовал транспорт.

Закончив разговоры, невесело бросил:

– Напряженная и нервная обстановка сейчас в Ленинграде, трудности во всем. Не хватает транспорта, бойцов, – махнул рукой.

Вскоре с улицы послышался шум от работы двигателей автомобилей. Капитан, следом Сергеев, вышли на улицу. Стало уже светать. У дома стояли два изрядно пошарпанных «газона» зеленого цвета – грузовики-полуторки с брезентовым крытым кузовом. Из кабины вышли двое, уже в годах, растрепанных бойца.

– Сразу видно, мобилизованные горожане, – кивая на водителей, бросил Сергееву Максимов, обращаясь уже к бойцам, добавил. – Бойцы, вы поступаете в мое распоряжение на сутки. Я – капитан Максимов, и лейтенант Сергеев на ваших машинах сейчас выдвигаемся в город, конкретно в музей Эрмитаж. Там загружаемся грузом и возвращаемся на аэродром. Вопросы?

– Никак нет, – тихо выдавил один из водителей.

– Тогда по машинам и вперед, – скомандовал Максимов.

Оба грузовика подъехали к КПП (контрольно-пропускной пункт), а проще говоря – проходной аэродрома. Из деревянной будки вышла полная женщина в черной телогрейке и сером платке на голове. Она взглянула на машины, сидящих в кабинах мужчин, и не спеша открыла шлагбаум. Грузовики выехали с территории аэродрома…

Не обращая внимания на сквозняки в дырявой кабине машины, Сергеев внимательно через стекло рассматривал свой любимый город. Вскоре они оказались на реке Большая Невка, вот пошла Выборгская набережная, за ней Пироговская… Город сильно изменился, стал хмурый и серый, и почти безлюдный. Кое-где виднелись следы бомбардировок, воронки и разрушенные дома, дома с черными глазницами-окнами. На некоторых улицах и крышах домов ощетинились зенитки, где-то лежали мешки с песком, стояли и противотанковые металлические ежи. Слева показался мало узнаваемый, затянутый чем-то черным Финляндский вокзал, они въехали на Литейный мост, свернули на Кутузовскую набережную. Какие-то умиротворенные и тихие стояли церковные храмы…

Ермолаю было больно смотреть. Ему очень хотелось побывать у себя дома, конечно же, на работе в Госбанке. Но… он понимал, что сейчас это невозможно… Вот уже и улица Миллионная …

* * *

Ленинград,

Кирпичный переулок, д. 4, кв. 44…