Операция «Танненберг»

«Крутой старикан», – думал Бурцев. И молчал. И слушал. Молчать и слушать сейчас было безопаснее. Бурцев ни малейшего представления не имел, о чем следовало говорить в его ситуации.

Помещение, предоставленное хозяином замка для переговоров, располагалось в восточном крыле замка и имело два окошка-бойницы, выходивших на замковый ров. Ну что еще… Закопченный камин, потрескивающие факелы, массивный стол от стены до стены, уставленный снедью на добрую дружину, пара длинных лавок, тяжеленный стул с подлокотниками, высокой спинкой и необоснованными претензиями на трон. И запертая дверь. Массивная, дубовая, обитая железом.

По ту сторону двери дежурит молчаливая стража императора. По эту находятся переговорщики. Расхаживающий Рупрехт Пфальцский и фальшивый «комтур». Больше на встречу за закрытой дверью не пустили никого. Дружине и освобожденной ведьме пришлось остаться на замковом дворе под охраной императорской стражи. И Бурцев крайне неуютно чувствовал себя за огромным пустующим столом. Да еще и без оружия. Все колюще-рубяще-режущие предметы его попросили сдать. Мнительный император не доверял никому. Даже потенциальным союзникам.

Наверное, правильно делал.

– Булла Карла Люксембургского полностью развязала курфюрстам руки, – сокрушался Рупрехт. – Семь выборщиков-курфюрстов: архиепископ Майнцский, архиепископ Кельнский, архиепископ Трирский, король Чешский, герцог Саксонский, пфальцграф Рейнский и маркграф Бранденбургский вправе смещать и избирать императора Священной Римской империи![8] Ну, куда это годится? Я вас спрашиваю, комтур!

«Демократия, однако», – мысленно усмехнулся Бурцев и поспешил ответить:

– Никуда. Никуда не годится, Ваше Величество.

– Вот потому-то мы должны действовать быстро и беспощадно. Мы должны опередить мерзавцев, растаскивающих империю по кускам. Но, как вы понимаете, мои возможности весьма ограничены. Десять лет назад, еще в самом начале своего правления, я попытался приструнить разжиревших бюргеров, но, как выяснилось, мне не по силам совладать даже с горожанами, обретшими в наше паскудное время невиданные вольности. Два десятка швабских городов объединились против меня в Марбахский союз. И что вы думаете? Мне, императору, пришлось отступить!

Перед началом делового разговора Рупрехту нужно было просто излить душу. Видимо, наболело. И Его Величество вовсю эксплуатировал уши тевтонского посла. Того, кого он принимал за посла ордена Святой Марии. Бурцев не возражал. Свои уши он с готовностью отдал в полное распоряжение Рупрехта Пфальцского. И слушал, слушал… Запоминал. Мотал на ус.

– Именуясь императором, я изначально лишен реальной власти. Вместо того чтобы заботиться об объединении, расширении и процветании империи, я вынужден потакать желаниям курфюрстов, от которых завишу всецело. Я… – Рупрехт перестал ходить, остановился перед Бурцевым. – Я чувствую себя беспомощной марионеткой, которую дергают за ниточки все, кому не лень.

Император грохнул кулаком по столу. Опрокинувшийся кубок едва не заляпал вином цвета крови тевтонский плащ псевдокомтура.

Ого! А марионеточка-то с норовом! Такая кукла на ниточках болтаться не станет. Такая порвет их всех к едрене фене, ниточки эти. Рано или поздно, но порвет.

– Надежных союзников у меня почти нет, – продолжал Рупрехт Пфальцский. – Опереться не на кого. Мало кто из удельных князьков заинтересован сейчас в укреплении императорской власти. Вот разве что на барона фон Гейнца и на его сюзерена графа Вюртембергского Эбергарда IV можно положиться. И то потому лишь, что без моей помощи их обоих с потрохами сожрут швейцарцы. А в остальном…

Бурцев снова молчал и внимал, как плохо живется «в остальном» императору без империи. Одну королеву без королевства Бурцев уже видел – Алису Шампанскую, изгнанную с Кипра тевтонами и средиземноморской цайткомандой СС. Печальное то было зрелище. Но там другое, совсем другое. А здесь…

– …Поэтому я и обратился к вашему гроссмейстеру, комтур.

Бурцев насторожился. Кажется, прелюдия закончена, кажется, Рупрехт заговорил о деле.

– Собственно, и не я даже. Люди магистра Ульриха сами вышли на меня и предложили подумать о союзе. Это случилось после того, как церковный собор в Пизе низложил римского папу Григория XII. А ведь с Его Святейшеством можно было договориться. Он соглашался оказать мне поддержку в объединении Священной империи, если я займу его сторону в противостоянии с авиньонским антипапой Бенедиктом XIII, за которого горой стоят французы и испанцы.

Бурцев мысленно усмехнулся. Услуга за услугу? Да уж, бескорыстностью большая политика средних веков не страдает. Как и любая другая.