Операция «Степь»

— Эй, господин! — Довбань хмуро похлопал себя по карману с наганом. — Не кричите, воспитанники спят.

— Что-о? — зло осклабился Шафрот. — Едем отсюда ко всем чертям! — грубо крикнул он, и шагнув на ступеньку вверх, властно протянул Шуре руку.

— Как вы смеете?! — Шурочка попятилась к дверям. В ее голосе звучали откровенно преувеличенные негодование и обида. — Я-то считала вас человеком, отдавшим все силы благородной миссии спасения умирающих от голода детей! А вы… Вы даже не хотите на них взглянуть!

«Ну, артистка», — изумлялся Мишка. Он по-прежнему стоял в сторонке и оглаживал Ласточку. Кажется, и Довбань начинал понимать, что Ильинская дает американцу от ворот поворот.

— Вы, истеричка, немедленно возвращаемся! — Шафрот решительно поднялся на ступеньку, но Шурочка юркнула в глубину веранды за спину Довбаня.

— Ни за что! — послышалось из темноты. — Я разочаровалась в вас, Билли! Вы грубый и фальшивый человек! Прощайте навсегда!

Похолодев от ярости, Вилл Шафрот слушал, как затихают каблучки на деревянной лестнице. «Да, будет чем похвастать перед приятелями на старости лет», — уколола едкая мысль. Директор детдома с лампой в руке и с наганом в другой стоял у дверей, всем видом показывая, что бесчинствовать в вверенном ему учреждении он не позволит. Даже господину Виллу Шафроту.

— Так не хотите посмотреть наш детдом? — строго спросил он. — Как угодно. В таком случае… Адью! — вспомнил он подходящее слово и вошел внутрь. Щелкнул ключ в замке, зашлепали калоши по лестнице.

Наступила тишина. Только шелест опять начавшегося дождя да пофыркивание лошадки…

Шафрот сел на грязную каменную ступеньку, надвинул поглубже шляпу. Голова болела — никогда он не пил столько этой паршивой шипучки. Сунул руку во внутренний карман пальто, достал плоскую бутылочку с виски. По дороге он дважды незаметно от Шуры прикладывался к ней. Оставалась еще примерно треть. Запрокинул голову, забулькал. Желудок приятно обожгло. Он встал и прицелясь, швырнул бутылку в лицо грустной каменной женщины. И не попал: слышно было, как бутылка шлепнулась в лужу.

«Надо принимать поражения достойно, — сказал он себе жестко. — Но зачем все же она заманила меня сюда? Что-то здесь не то».

Ах, бестия!.. Ах, он кретин!.. Что за угар заморочил его? Такого еще не бывало… Шафрот взглянул на часы: без пяти четыре. Только в половине шестого он сможет заняться отчетом. А в восемь — поезд…

Вилл Шафрот на этот раз не обходил ни грязь, ни лужи. Широкими шагами направился он к пролетке. Забрался внутрь, зло пнул сверток с шампанским и шоколадками. Да, Самара напоследок преподнесла ему приятный сюрприз…

— Вперед! — крикнул он по-английски и чувствительно ткнул кулаком в спину Мишке. Лошадка осторожно тронулась с места: сразу же от дачи начинался скользкий спуск в овражек.

«Ничего, пихайся, мы потерпим, — благодушествовал Мишка. — И дождичек мы перетерпим, и холод собачий. А Ласточку торопить не буду: наш, чекистский гужевой транспорт велено беречь».

…На углу Полевой Ягунин увидел условный знак: два одинаковых помголовских плакатика на фонарном столбе. Значит, в кабинете господина Вилла Шафрота сейчас никого нет. Зато в чемоданах вместо добытых шпионами АРА документов с секретными военными и экономическими сведениями появились другие бумаги, куда менее полезные для американской разведки.

Куда именно везти Шафрота, Мишка не спрашивал: вез седока к особняку на Троицкой, откуда брал. Он чуть было не забыл спросить у Шафрота плату за ночное катание. Спохватился, когда тот спрыгнул с подножки на тротуар.

— Эй, господин! — сиплым, совсем простуженным голосом крикнул ему вслед Мишка и сделал пальцами движение, которое во всем мире означает одно: гони денежки!

Американец достал бумажник, покопался в нем — уже совсем рассвело — и выудил тонкую пачечку тысячерублевых дензнаков. Присмотрелся: не попали бы доллары. Сунул Мишке и даже не взглянул ему в лицо. Ягунин принял деньги молчком, тряхнул вожжами, и через минуту пролетка скрылась в рассветном сумраке.

Времени у господина Шафрота оставалось в обрез. В кабинете он хотел было просмотреть хотя бы часть отчета, но в глазах был песок, а внимание не сосредоточивалось на прочитанном. Пришлось собрать бумаги в папку, сунуть ее в портфель и… прилечь на диван. Надо было вздремнуть хотя бы часок… От проклятой трехчасовой тряски тело ныло, шампанское бурлило в животе… Но задремал он сразу.

…В половине восьмого утра на перроне у международного вагона официальные лица губернии и города Самары прощались с главой, теперь уже бывшим главой, американской миссии АРА господином Биллом Шафротом. Дряблые мешки под глазами, серый цвет лица, краснота глаз говорили о том, что Вилл Шафрот определенно нездоров. Тем не менее держался он бодро и вошел в тамбур вагона лишь с последним звонком.