Операция «СССР-2»

– Стоны идут из-под земли, но никак не можем найти туда ход! – напряжённым голосом произнёс Павел и попросил пришедших, чтобы те стояли тихо!

Его глаза горели надеждой. Он снова позвал Катю, но теперь уже, и подошедшие свидетели услышали стоны из-под земли. Они удивлённо заохали и тоже кинулись помогать Павлу искать источник этих странных звуков. Сообща стали искать и буквально через две-три минуты один из престарелых сельчан удивлённо произнёс:

– Здесь дверь в подпол, но она закрыта на большой замок!

– Осторожно, отец, посторонись! – попросил Колокольцев и несколькими ударами обухом топора снёс замок вместе с металлической петлёй.

Павел тут же кинулся к небольшой дверце.

– Я сам! – крикнул он.

Откинул скобу замка и открыл её. Затхлый, тяжёлый запах шёл из непроглядной темноты. Как Павел ни напрягал своё зрение, так ничего не увидел. Тогда он снова осторожно, будто бы боясь спугнуть надежду, позвал:

– Катя!

В ответ ясно услышал стоны. Люди ещё больше заволновались. Колокольцев подошёл к лазу, присел на корточки и зажёг спички. В неверном свете удалось разглядеть лишь кучу тряпок, а в углу, среди бесформенных лохмотьев блеск глаз.

– Катя, это я – Павел!

Горящая спичка быстро догорела, обожгла пальцы Колокольцева и погасла. Вновь в подполе наступила непроглядная темень и в наступившей тишине все услышали тихий, женский плач. Павел, не задумываясь о глубине тёмного подвала, схватился руками за край люка и прыгнул вниз. Оказалось, что подвал всё-таки был достаточно глубокий, да ещё и обитый толстыми досками. Оттого и звуки из него шли глухими. Павел Немного подвернул ногу, но, не обращая на её никакого внимания, бросился к сидевшей в углу Кате. Он буквально нащупал её в темноте. Но тут стало светлее. Это Колокольцев наспех сделал лучину из деревянной щепы. Руки девушки оказались связанными, а во рту торчала грязная тряпка, но через минуту девушка была уже свободна. Павел обнимал и целовал её солёные от слёз глаза.

– Я знала, что ты найдёшь меня! – тихо всхлипывала от радости Катя и крепко прижималась к Павлу.

Девушка похудела, ослабла, а тут ещё и ноги затекли от долгого сидения в одной и той же позе. Павел на руках отнёс её к лазу, а селяне за это время уже нашли лестницу и спустили её в подвал. Общими усилиями Катю вытащили из заточения. Она сама передвигалась плохо, и Павел осторожно поддерживал её.

– Её надо в больницу отвезти! – суетился Вано. – Я уже и машину свою подогнал. Ваши вещи уже там!

– Молодец! Оперативно работаешь! – похвалил его Колокольцев.

Из дома Гурама продолжали литься крики и брань, но селяне уже не обращали внимания на эти крики. Им было стыдно перед гостями за своего односельчанина. Они стояли перед Катей и Павлом с опущенными головами и не знали, что и сказать в своё оправдание. Наконец, старший из горцев поднял голову, вышел вперёд и произнёс:

– Не судите по одной паршивой семье о всех людях Кавказа! Поверьте, мы найдём, как наказать семью Гурама! Мне давно не нравился его племянник, но к моему стыду я всё молчал, а теперь я не буду молчать и не посмотрю, что у Гурама родственник большой начальник в милиции! Простите нас! Вы для нас всегда будете самыми желанными гостями! Приезжайте к нам, когда только захотите! Мы всегда будем вам рады!

На том и расстались с гордыми горцами. Вано отвёз своих гостей обратно в Тбилиси, в ту же самую гостиницу. Колокольцев снова приказал Павлу, теперь уже вместе с Катей, закрыться в номере и никого к себе не впускать, а сам помчался в кассы «Аэрофлота» за билетами на ближайший рейс до Москвы, а заодно и прикупить для девушки какую-нибудь одежду. В тех лохмотьях, в которых она была, даже на улицу было стыдно выйти.

А Катя впервые за долгое время наслаждалась упругими струями тёплой воды. Её молодое тело буквально пело от радости и впитывало энергию от каждой капельки. Кожа поглощала влагу, а мыло смывала грязь рабства. Силы потихоньку прибавлялись даже от чувства, что она, наконец-то, вновь стала свободной. Вытерев себя насухо полотенцем и одев на голое тело рубашку Павла, она вышла из душа. От неё пахло свежевымытой, молодой кожей, а это лучше запаха любых, даже самых дорогих французских духов. Павел завороженно смотрел на неё. Катя от смущения покраснела. Заметив в её ухе только одну серьгу, он вспомнил про ту серёжку, которую нашёл на складе. С загадочным видом полез в карман брюк. Достал кошелёк и извлёк её оттуда.

– Вот, возьми! – протянул он Кате её вторую серёжку.

– А я уже совсем рассталась с ней, а ты мне её вернул! – радостно воскликнула девушка. – Это подарок моей мамы, а ей их дарила её мама, то есть моя бабушка!

– Тогда, они тем более ценны для тебя! – с улыбкой произнёс Павел и взял за руки Катю.

– Погоди! – взволнованно произнесла девушка и стала поспешно вдевать в мочку уха серёжку.

Немного поморщилась и извиняющимся тоном объяснила:

– Давно не вдевала серёжку! Дырочка в мочке заросла! Она у меня вредная и непослушная!