Операция "Спящая красавица"

Очнувшись от сладостных мечтаний, Лешка взял трубку.

— Слушаю, — сказал он.

— Здравствуйте, — раздался хрипловатый мужской голос. — Позовите, пожалуйста, Алексея Толстикова.

— Это я, — ответил Лешка.

— Вас беспокоят из туристической фирмы «Фламинго». Поздравляем вас, Алексей. Вы выиграли двухнедельный тур на Ямайку.

— На Ямайку?! — ошарашенно повторил Толстиков.

— Да, на Ямайку, — подтвердил хрипловатый голос. — Наша турфирма совместно с радио «Балтика» проводила специальный конкурс. И на ваш телефонный номер выпал приз: поездка на Ямайку. Так что приходите за путевкой.

У Лешки все в голове смешалось. Неужели правда?!

— А когда приходить? — растерянно спросил он.

— Да хоть сейчас.

— А куда?

— На кудыкину гору! Ха-ха-ха… — зазвучал в трубке издевательский смех. — Как поднимешься, сразу налево.

Толстиков понял, что его прикололи. И понял, кто приколол. Димка Молодцов. Димыч был мастер на такие штучки. Лешка уже не в первый раз попадался на его удочку. В прошлый раз Молодцов вот так же позвонил и, представившись водопроводчиком, сказал, что во всем доме на три дня отключат воду. Так что надо набрать полную ванну воды.

И Лешка, как дурак, набрал полную ванну воды. А Димка через полчаса перезвонил и с хохотом посоветовал Толстикову вымыть в этой воде ноги и лечь спать.

— Ха-ха-ха, — продолжал вовсю веселиться Молодцов. — Клево я тебя, Толстый, приколол?

— Да я догадался, что это ты звонишь, — попытался схитрить Лешка.

— Не свисти! Ты поверил, что звонок из турфирмы.

— А вот и не поверил.

— Поверил, поверил…

Толстиков не стал отвечать. Что толку спорить?

— На лето куда намыливаешься? — сменил Димка тему разговора.

— Еще не знаю. — Лешке не хотелось говорить, что он едет в Грязи.

— А я с отцом в Штаты лечу, — похвастался Молодцов. — Во Фриско.

— Что за «фриска»?

— Ну ты и валенок! Так американцы Сан-Франциско называют.

— А-а, — равнодушно протянул Толстиков, а сам подумал с досадой: «Димыч во Фриско, Соломатина на Канары, а я в Грязи. Вот чертова чертовщина!»

— Штатовские опера попросили папашу одно дельце распутать, — небрежно продолжал Молодцов. — Они там с местной братвой совсем зашились. Ну и мы с батей решили им немного помочь.

Хотя Димкины слова и звучали как очередной прикол, на самом деле это была правда. О Димкином отце — Григории Евграфовиче Молодцове — не раз писали в газетах и рассказывали по телеку. Он руководил знаменитой «Ударной группой по борьбе с бандитизмом» и считался лучшим оперативником во всем питерском угрозыске. У него и прозвище было соответствующее — Суперопер!

«Да уж, — продолжал думать Толстиков уже после разговора с Димкой, прожевывая четвертую котлету, — повезло Димычу с отцом, ничего не скажешь…»

А вот ему, Лешке, с отцом не повезло. Виталий Евгеньевич Толстиков по натуре был человек тихий и робкий. А еще он был толстый и неуклюжий. Прямо как Лешка. Имелось у Толстикова-старшего и прозвище, в отличие от прозвища Григория Молодцова совсем не героическое. Лешкина мать называла мужа Мямликом.

Работал Мямлик обыкновенным инженером в какой-то задрипанной конторе, получал за свою работу копейки, и, вдобавок ко всему, начальство гоняло его по командировкам. То в Омск, то в Томск, то в Иркутск…

Не успевал Толстиков-старший вернуться из одной командировки, как его тут же посылали в другую. «Безобразие! — возмущалась Надежда Васильевна. — Почему снова тебя посылают, Мямлик?!» «Ну, Наденька, — смущенно отвечал Виталий Евгеньевич, — кто-то же должен ездить в командировки». «Да, но все время ездит не «кто-то», а ты!»

Короче говоря, с таким непутевым отцом о Ямайке приходилось лишь мечтать.

…Только Лешка подумал о Ямайке, как вновь зазвонил телефон. На сей раз в трубке раздался женский голос.

— Добрый день. Это квартира Толстиковых?

— Да, Толстиковых.

— С вами говорят из турфирмы «Селена». Так, ясно. Опять Молодцов прикалывается.

— Ты бы, Димыч, чего-нибудь новенькое придумал! — крикнул Лешка в трубку. — Или уже фантазии не хватает?

— Простите, — очень даже натурально удивился женский голос. — Я не понимаю…

— Ой, ой, ой! Не понимает он, — насмешливо сказал Толстиков. — Кончай, Димыч. Я тебя раскусил.

— Вот что, мальчик, позови кого-нибудь из взрослых, — произнес женский голос с раздражением.

— А шнурки тебе погладить не надо? — осведомился Лешка. — Научись сначала женским голосом разговаривать, а уж потом звони. Пока.

Толстиков бросил трубку и отправился есть пятую котлету. Съев ее, он решил пойти прогуляться. За неимением набережной Карибского моря ему пришлось довольствоваться набережной Балтийского. По дороге он зашел в кафе «Сладкоежка», слопал там три пирожных и выпил два стакана сока. Сделав это полезное дело, Толстиков вернулся домой. Мать была уже дома. Пекла оладьи.

— Лешенька, оладушки будешь?

— Конечно, буду, — сказал Лешка.

И он принялся уплетать горячие оладьи, окуная их в мед и запивая холодным молоком. А мать начала рассказывать, как она ходила на вокзал и покупала билеты. Три плацкартных. До Грязей.