Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле

Когда Моррис собирался в Москву, в Вашингтоне, в гостиничном комплексе Уотергейт в Фогти-Ботгом между Джорджтауном и Государственным департаментом, произошел незначительный с виду инцидент. Сотрудники охраны задержала людей, пытавшихся вломиться в штаб-квартиру Национального комитета демократической партии. Поначалу эта попытка кражи со взломом рассматривалась как не более чем школярская выходка. Сенатор-республиканец Роберт Доул комментировал это так:

— Я не понимаю, почему кто-то хотел вломиться в штаб-квартиру демократической партии. Они бы нашли там лишь кучу неоплаченных счетов.

Русские отнеслись к письму Холла серьезно, и Брежнев велел Пономареву дать Моррису до официального ответа устные разъяснения. Он сказал, что Центральный Комитет понимает беспокойство Холла и хочет объяснить некоторые факты. Встреча в верхах была запланирована уже давно, а северные вьетнамцы не предупредили Советы о своем наступлении, которое спровоцировало американцев на минирование и блокаду северовьетнамских портов. В то время девять советских судов находились в порту Хайфон, и им чудом удалось уйти незадолго до того, как его заминировали.

— Когда началась блокада, многие советские суда были на пути в Хайфон. Мы просили китайцев разрешения на стоянку в Вон-Понче.[19]

Китайцы отказали и заявили, что они должны плыть в Хайфон. Китайцы хотели вызвать столкновение Советского Союза с Америкой, хотели, чтобы мы начали войну против Соединенных Штатов.

Приняв во внимание все обстоятельства, Политбюро решило, что в интересах Вьетнама и мирового коммунизма нужно настаивать на проведении переговоров на высшем уровне, и вьетнамцы не возражали. Советы не предали северных вьетнамцев, они, напротив, увеличили им помощь.

— День за днем поезда отправляются во Вьетнам. Мы оказали огромное давление на Никсона. Товарищ Брежнев сказал ему, что это варварская, ужасная война, где погибают невинные люди, и т. д. Мы в категорической форме заявили, что наши люди возмущены, что весь мир негодует против грязной войны во Вьетнаме. И потребовали прекращения американской агрессии. Дискуссия шла примерно часа три-четыре, были опасения, что Никсон встанет и уйдет. Но он остался и все выслушал. Он пытался оправдать действия американцев, но у него ничего не вышло. После того как Никсон улетел домой, мы по радио и на телевидении сурово критиковали американский империализм.

— Ложь, запущенная буржуазной прессой, — продолжал Брежнев, — сильно исказила результаты этой встречи. Поэтому нужно дать товарищу Холлу больше фактов и аргументов для борьбы с врагом. Но ему не следует беспокоиться. У нас нет иллюзий по поводу американского империализма или по поводу Никсона, Киссинджера и всех прочих. Нет никакой разницы между Никсоном и Джонсоном — какой черт лучше? Но, как учил нас Ленин, можно найти различие между людьми агрессивными и людьми разумными… Речи Никсона — главным образом демагогия. Но некоторые их фрагменты можно использовать.

Пономарев также сказал несколько слов о подписанных соглашениях:

— Конечно, есть разница между документами и реальными действиями. Но для мирного сосуществования нужно подписать и реализовать ряд подобных договоров. Мы осознаем, что частичное сокращение стратегических вооружений и ПРО еще не означает разоружения. Нам известно, что количество сложно уменьшить, а качество улучшить. Это только один шаг в направлении разоружения.

Таков был ответ русских Холлу. После обеда Пономарев поговорил с Моррисом неофициально, по-дружески, то есть информация предназначалась только для ушей Морриса. Холлу это могло показаться смешным, но Советы уважали и даже по-своему любили Никсона и Киссинджера за их ум, порядочность и верность принципам, пусть даже ложным. Конечно, честного американского политика в природе не существует, но, насколько русские знали, Никсон с Киссинджером им не лгали.

Советы рассматривали соглашения от двадцать шестого мая только как «первый шаг». Но они действительно хотели начать переговоры, в результате которых Соединенные Штаты и Советский Союз могли дать обязательство никогда не использовать ядерное оружие друг против друга. Морриса это удивило. Такие переговоры явно были неосуществимы. Но для Западной Европы, Японии и Китая это станет свидетельством, что Америка не собирается рисковать своими городами для их защиты и, таким образом, оставит американских союзников лицом к лицу с советской угрозой.

Пономарев отметил, что американцы, похоже, не хотят продолжать переговоры, и спросил Морриса, есть ли такая возможность. Честно признав отсутствие военного опыта, Моррис спросил:

— А вы на их месте согласились бы на такое предложение?

Пономарев рассмеялся и пожал плечами, словно говоря: «Попытка — не пытка».