Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле

Китайцы конкурировали с Советами за влияние на «третий мир» и обхаживали Кастро, который, по мнению Морриса, и сам по себе доставлял серьезные неприятности. Забыв заручиться согласием Советов, он начал тайно поставлять оружие венесуэльским партизанам и обещал снабдить им революционные банды по всей Латинской Америке. В принципе Советы не возражали против снабжения оружием мятежников и террористов; они занимались этим и сами — как непосредственно, так и косвенно. Но здесь всегда важно понимать, что делаешь и что при этом можно выиграть, а что — потерять. Советы же не были уверены, что Кастро осознает последствия. Их беспокоило, что он скорее занят сочинением мифа о себе как о мировом лидере, чем защитой интересов социалистического лагеря. Они считали, что раз ему обеспечили щедрую экономическую и военную поддержку, то он обязан советоваться с ними и воздерживаться от импульсивных театральных жестов, способных вовлечь их в очередную ядерную конфронтацию с Соединенными Штатами. Стараясь сохранить свои базы на Кубе, они готовы были со многим мириться и потакать ему, словно капризному ребенку, однако до известного предела.

Политбюро все еще надеялось использовать американскую компартию как средство для воздействия на Кастро и осмотрительного налаживания связей с кубинскими коммунистами.

Пономарев заметил, что при встрече Джека с Кастро в Москве каждому из них импонировала неординарность другого и что Джек умело польстил Кастро своими россказнями о том, как старается американская компартия оказать ему помощь из Соединенных Штатов. Советы надеялись преобразовать этот зародыш личных отношений в вспомогательное средство воздействия на Кастро и предложили Джеку поехать в Гавану под предлогом передачи официального обращения Гэса Холла. Необходимую подготовку они возьмут на себя, изображая лишь посредников Холла и его инициативы. И объяснят, что, поскольку США препятствуют своим гражданам в посещении Кубы, Джеку придется лететь в Гавану из Москвы. Так его смогут проинструктировать перед поездкой и выслушать отчет по возвращении из Гаваны. Пономарев или его заместитель предложили Джеку взять с собой жену, поскольку ее присутствие могло помочь на светских мероприятиях.

И Моррис, и Пономарев прекрасно понимали, что ежегодный пересмотр бюджета американской компартии являлся в значительной степени фарсом. Моррис старательно перечислял, какие суммы требуются партии на содержание штаб-квартиры в Нью-Йорке, на поддержку активистов и издательскую деятельность, на поездки, демонстрации и агитацию, а также на выплату жалованья и компенсации издержек своим лидерам. (Большая часть всего этого была фикцией, сочиненной вместе с Бойлом.) С другой стороны гроссбуха он писал, сколько партия надеется получить от жертвователей из Голливуда, с Манхэттена и от других денежных тузов, щеголяющих радикализмом, которые считали свои пожертвования остроумным и смелым поступком. При этом всегда наблюдался дефицит, равнявшийся той сумме, которую, как надеялся Холл, КГБ вручит Джеку во время очередной прогулки по ночному Нью-Йорку.

22 ноября 1963 года, в день убийства президента Кеннеди, Моррис находился в Москве. Когда советские руководители спешно стали интересоваться у него возможными причинами и значением этого убийства, он воочию убедился в царившей среди них панике. Прежде всего они пытались оценить последствия убийства, но некоторые, казалось, по-человечески жалели о гибели молодого обаятельного президента, хотя тот и был их врагом. Пережив множество убийств по команде Сталина, они молчаливо условились между собой, что победители будущих битв за власть в Советском Союзе не станут казнить проигравших. Призрак политического убийства в Америке озадачивал и пугал их, поскольку означал нестабильность и непредсказуемость.

Первоначальное смятение породило множество вопросов. Разве в поездке президента не охраняли высокопрофессиональные телохранители? Как могла не сработать их защита, если хоть часть из них не примкнула к заговору? Могло ли это убийство быть частью правого или фашистского переворота? Как повлияет оно на внешнюю политику Соединенных Штатов вообще и по отношению к Советскому Союзу в частности? Что собой представляет новый президент Линдон Б. Джонсон? Чем он будет отличаться от Кеннеди?

На эти и другие бесчисленные вопросы, заданные ему в течение дня, Моррис почти не смог представить фактов, поскольку о событиях в Далласе узнал от Советов и не имел понятия о Джонсоне. Однако он знал политическую историю Соединенных Штатов; основываясь на понимании движущих ею процессов, он сделал для советских лидеров анализ ситуации, укрепивший впоследствии его репутацию замечательного провидца. По существу, он поведал им следующее:

Он не может сказать, нарушили ли работники службы безопасности свой долг; учитывая ту опасность, которой подвергаются президенты, разъезжая в открытых машинах и смешиваясь с толпой, возможно, охранники и не виновны. Об этом слишком рано говорить, пока не известны подробности.