Операция Снейп

- Все в порядке. Это было двадцать лет тому назад. Странно. Почти как в сказке: они жили вместе долго и счастливо и умерли в один день. Если убрать слово «счастливо», то это про моих родителей. А это что у тебя?

- Вышивание.

- Вышивание?!

- Да. Чего ты так разволновался? Довольно обычное для меня занятие. Давай я дам тебе книгу и сяду.

- Хорошо. Дай что-нибудь, чего я точно не мог читать.

Мерлин. Она опять смеется. И опять по-человечески. Без иронии и сарказма.

- Тебе подойдет «Энциклопедия комнатного цветоводства»? Или лучше «Феншуй для любви и семьи»? Вряд ли у тебя доходили руки до такого рода литературы.

- Второе название звучит довольно соблазнительно, это как раз тот аспект жизни, в котором я не очень подкован. Но лучше все-таки что-нибудь из художественной литературы.

Она подходит к шкафу. У неё быстрая походка и ровная спина, это красиво. Ужасно тянет наколдовать ей платье эпохи Возрождения и посмотреть, как она будет выглядеть. Впрочем, я знаю, что прекрасно. Если уж в растянутом свитере она мне так нравится.

- Держи. Раз уж у тебя такой крутой поворот в жизни, будет уместно почитать что-нибудь несерьезное.

Андрей Белянин. Тайный сыск царя Гороха. А это мне зачем? Русские народные сказки?

- Это тебе справочные материалы. Если непонятен будет, скажем, образ Бабы Яги, то милости просим сюда за разъяснением. Все, я вышиваю. Захочешь, чтоб я тебя потрогала - ради бога всегда пожалуйста.

Она хорошая, меня уже сейчас тянет попросить её погладить меня. А почему бы собственно и нет? Тем более она пока не начала толком.

- Неплохая идея. Потрогай.

- Что?

- Что хочешь.

- Смотри, пожалеешь. Как насчет «постепенно» и все такое.

- Если я не буду доверять тебе, то ничего не получится. И лучше начать это сразу. Исходные установки тебе известны.

- Ладно. Но ты уж не терпи как пленный партизан, скажи мне, когда остановиться. И куртку пижамную сними. Я тебя хочу ласкать, а не куртку.

Как пленный партизан, надо же. Хорошо, скажу. И куртку сниму. Кивок заставляет её на секунду задуматься, потом она кивает в ответ собственным мыслям и её губы оказываются в каком-то миллиметре от моего уха. Она не касается, нет я ощущаю только теплый воздух от её дыхания. Что она сейчас сделает? Поцелует? Что это? Что это такое? Щекотно. Нестерпимо щекотно. Смех разбирает совершенно невольно.

- Штушутушутушутушутушутушутушу-чмок.

- Что это было?!

Она сейчас очень довольна и широко улыбается. У неё желтые зубы, как у меня, только ровнее. Оказывается это не так уж ужасно, иметь желтые зубы. По крайней мере мне нравится, что она улыбается и не волнует цвет её зубов.

- Это песенка влюбленного ёжика.

- Что?!

- Песенка влюблённого ежика. Все ежики её поют когда влюбляются.

- А ты ежик?

- Нет, я просто люблю петь и мне показалось, что это не худшая серенада для любимого мужчины.

Любимый мужчина. Вот я кто, оказывается. Не шпион, не профессор зельеделия, не упивающийся смертью, и не обвиняемый, я любимый мужчина. Какая-то новая профессия. Её надо осваивать. Повышать квалификацию.

- И что от меня требуется?

- В каком смысле?

О, Мерлин, как это приятно. Она сопроводила свои слова прикосновением. Это чертово тело просто не успело испугаться, когда она провела кончиками пальцев по моей руке от плеча до кисти.

- В смысле, что должен делать любимый мужчина?

- Ничего. Это любящий должен что-то делать. И-то, это его собственное решение.

- Но поблагодарить-то я тебя должен.

Поцелуй в плечо и тихий смешок.

- Смешной ты. Это все равно, что благодарить голодного, за то, что он съел все лишние припасы в твоей кладовке.

Её щека у меня на левом плече, а ладонь - на правом. Мне тепло. Если опустить взгляд, то можно видеть её правую руку с украшенным бирюзой кольцом на безымянном пальце. Рука лежит у меня на бедре ближе к колену. Она очень белая, особенно по контрасту с черным шелком пижамы. Ни следа загара, как у настоящей женщины эпохи Возрождения.

- Из нас двоих голодный - это скорее я.

- Нет, Северус. Мы оба голодны. Мы оба были одиноки. Я взрослая женщина, мне тридцать лет, а у меня ни разу еще не было случая приласкать мужчину. А знаешь, как хотелось. Ты многое даешь мне. Сама твоя решимость попробовать - это очень много. Так что если ты решил, что сейчас происходит нечто одностороннее, ты очень ошибся.

- Ну вот всегда так. Как что-то важное, так сразу здорово ошибся.

Мягкие прикосновения. Теперь я знаю как это бывает, когда легкие пальцы и губы нежно прикасаются к плечам. Почти хочется, чтобы было больно, потому что кажется, что от этих прикосновений боль уйдет.

- Это не смертельно. Теперь ты знаешь, что мне очень хорошо. Я могу быть нежной, а раньше не могла. Я никогда не хотела навязываться тому, кому не нужна. И не хотела, чтоб мне навязывались те, кто мне не нужен. И никогда никаких синиц.

Она целует мне грудь и плечо в перерывах между словами. И гладит. И мне хорошо и я не боюсь. Нет, не так. Я с самого начала не боялся. Тело, тело не боится. Почему? И еще синица какая-то.

- Причем тут синица?