Операция 'снег'

Успех был не то что полный, а просто не поддающийся никакому описанию. Артистов, и всех рабочих сцены, и болельщиков, и даже Лешку-безотрядника вызывали по многу раз. А потом еще и качали.

- Вот видите, - говорила счастливая, раскрасневшаяся Светлана Яковлевна, - как важно сценическое перевоплощение? Великая вещь - игра с воображаемыми предметами...

ПЕРЕПИСКА

Вообще-то фамилия моего знакомого музыканта была Борщевский, это мы все точно знали, но на афишах он писался почему-то укороченно: Игорь Борщев. Жил он через подъезд в том же доме, что и мы - длинной вытянутой девятиэтажке, и иногда приходил к моему отцу играть в шахматы. Я однажды не вытерпел и спросил его: "А почему?" То есть, конечно, не почему он в шахматы приходит играть, тут все ясно - мой отец классно играет и у него почти всегда выигрывает, а насчет афиш.

Он посмотрел на меня этак внимательно и ответил:

- А это в целях экономии типографской краски... Доступно, шпрот?

Мне-то было доступно, но почему это, интересно знать, он меня шпротом назвал? Он что, Щов-Борщов, считает, что я маленький, как те кильки в банке? Мне, между прочим, двенадцать скоро... Ну, не скоро... Почти через год, если по-честному... Но одиннадцать-то мне стукнуло?! Стукнуло! Двенадцатый пошел? Пошел... Отец даже сказал: "Слушай, Арсенопирит! Тебя уже одиннадцать раз стукнуло - береги голову!"

Меня по-нормальному Борькой зовут, но отец - он у меня геолог - упорно называет Арсенопирит, это минерал такой. "Между прочим, - напоминает отец, со специфическим, весьма неприятным запахом..." Это он на мои художества намекает...

Отец у меня мировой мужик, только дома бывает редко, особенно летом: все время в экспедициях. А мать что? Слабая женщина...

Правда, за хлебом или там за молоком - это я всегда пожалуйста. И за картошкой яа рынок - мужская обязанность. Но чтобы я еще и фигурным катанием занимался?! И еще летом?! Мало ли какие у меня данные! Что я вам - Роднина и Зайцев, что ли? Я картами больше интересуюсь. Да не игральными, это чушь собачья, ну, картингами. Маленькими гоночными машинками.

Собираюсь, между прочим, стать гонщиком-испытателем. Мать, понятно, еще не знает. Только Наташке я сказал под диким секретом.

А вот Борщу я об этом как-то проговорился. Он мужик ничего, нормальный. И когда из загранки приезжает - а он в эстрадно-симфоническом оркестре работает, их часто посылают, - у него жвачку можно стрельнуть. Иногда даже не пластик, а целую пачку - пять, а то и семь пластиков. И в моторе дает покопаться. Свечи там подтянуть, контакты зачистить. Это мы запросто! Только вот смешно: Борщ играет там у себя в оркестре на контрабасе. Это из всех возможных скрипок - самая большая. А машинка-то у него - "Запор", ну, "Запорожец" старый, на "Фиат-600" очень похож, его еще "мыльницей" называют. И как он туда свою бандуру втискивал - мы всем двором каждый раз удивлялись.

Ведь контрабас по длине чуть поменьше "Запорожца"!

Но он как-то ухитрялся: окно боковое опустит и тонкий конец футляра, где у контрабаса этот - ну как его?.. Ага! Вспомнил! Гриф называется! - в окно выставит. Ничего, ездит... И ГАИ не придирается. Ну в самом-то деле, он же не виноват, что контрабас большой, а "Запорожец" - маленький... Хотя я бы на его месте играл себе на скрипочке... И порядок!

И вот еще что интересно: он свой "Запор" никогда не мыл! Правда, и цвет "Запорожца" был темно-серый, на нем никакая грязь и не видна, но все-таки... Он только стекла, когда уже совсем дороги не разглядеть ни спереди, ни сзади, протирал такой специальной щеткой на раздвижной ручке: с одной стороны на конце губка, с другой стороны - резинка, воду сгонять, очень удобное приспособление! А саму

Я однажды поинтересовался, а он мне так ответил:

- Знаешь, французы делят всех автолюбителей на три группы. Первая отдает мыть свои машины, вторая группа - это те, кто моют сами. Ну а третья - это те, кто ждут дождя... Усек, гонщик-самогонщик?

Действительно, смешные эти французы! Сам-то Борщевский, конечно, входит в третью группу... Он у них президентом был бы! Ну а уж я-то свою машину вылизывал бы так, чтобы она сияла. Как кавалерист любимого коня - чтобы белой перчаткой провести, а на ней - ни пятнышка...

И вдруг наш "Борщ московский" въезжает во двор на новенькой "троечке"! Белая, сверкает вся, прямо как холодильник на колесах! Мы, конечно, посыпались вниз посмотреть.

- Игорь Иннокентьевич, - вежливенько так подваливаем, - откуда? А Борщ отвечает этак загадочно:

- В сберкассе денег накопил и "Жигуля" себе купил... Читали лозунг, пионеры?

В самом-то деле - не украл же он? Если бы воровал, на афишах вот такими буквами не печатали бы! Уж это точно!

У нас во дворе машин, в общем, порядочно. Штук пятнадцать. Прямо под моими окнами гаражи на шесть машин. Но это все инвалиды. Один - дяди Саши безногий, у него не машина, а автоколяска. На крышах гаражей, особенно зимой, играть хорошо и в сугробы сверху прыгать. У Борща гаража нет. Поэтому он машину ставит просто так, у трансформаторной будки.