Операция «Снег»

Интересное наблюдение: большинство поворотов в моей жизни и в служебной карьере происходили в начале весны. В органы государственной безопасности я был зачислен 1 марта 1938 года. В марте 1939 года меня выдвинули на руководящую должность — заместителем начальника американского отделения ИНО. В мае 1941 года выехал в первую краткосрочную командировку за границу. Вторая долгосрочная командировка тоже началась весенним месяцем 1966 года. А по возвращении из нее ранней весной 1971 года я стал начальником института внешней разведки.

Едва минуло немногим более двух лет, как неожиданно меня вызвали в штаб внешней разведки в Ясенево для разговора с высшим руководством. Я не знал предмета предстоящей беседы, но, исходя из «весеннего генезиса» своих назначений, не вольно ожидал какого-то кардинального изменения в жизни, и не ошибся.

Когда меня пригласили в кабинет, в котором работал председатель КГБ во время своих периодических наездов в Ясене во, я понял, что предстоит встреча с Ю.В.Андроповым. Там вместе с председателем находились начальник внешней разведки Ф.К.Мортин, сменивший на этом посту А.М.Сахаровского, и его тогдашний первый заместитель В.А.Крючков.

Поинтересовавшись, как идут дела в институте, Юрий Владимирович без обиняков сказал, что мне еще рано надолго отключаться от активной практической работы: есть намерение поручить мне возглавить представительство КГБ СССР при МВД Польской Народной Республики, где обстановка и стоящие задачи требуют опыта и знаний.

Предложение показалось мне не только неожиданным, но и не совсем оправданным. Заниматься проблемами сотрудничества и взаимодействия в масштабе всего КГБ значило в какой-то мере оставить невостребованным свой конкретный оперативный опыт во внешней разведке. Кроме того, было жаль прерывать начатую работу по совершенствованию в институте процесса подготовки разведчиков.

Я решил высказать Юрию Владимировичу свои сомнения, объяснив, что только начал глубоко вникать в специфику разведывательного вуза, стремясь перестроить учебный процесс, чтобы максимально приблизить его к требованиям практики.

Председатель с ходу отвел мои сомнения. А что касается института, заметил, что, вернувшись из ПНР «через несколько лет», еще успею поработать и на этом интересном участке.

«Несколько лет» обернулись долгими двенадцатью годами, полными тревог и сложных проблем взаимодействия с польскими правоохранительными органами в самых экстремальных условиях, выпавших тогда на их долю.

Отъезд в Польшу был назначен на конец февраля 1973 года. Предстояло в короткий срок не только передать институт новому начальнику, но и, главное, ознакомиться с историей более чем двадцатипятилетнего к тому времени периода сотрудничества КГБ и польского МВД по различным линиям оперативного взаимодействия. Надо было освежить в памяти польскую историю, представления о культуре Польши, нравах и обычаях народа, ознакомиться с имеющейся у нас информацией об экономическом и политическом положении страны. Хотелось выкроить время и для бесед с товарищами, работавшими ранее в представительстве, в частности пережившими там кризис 1970 года.

В день назначенного отъезда, когда на руках были железнодорожные билеты до Варшавы, рано утром раздался телефонный звонок: «Билеты сдать, отъезд откладывается!» У польских коллег произошло большое несчастье — министр Очепка вместе с членами высокой чехословацкой делегации погиб в авиационной катастрофе. Протокол требовал дождаться назначения нового министра, а оно состоялось только к середине апреля. Так мне представилась дополнительная возможность подготовиться к поездке.

29 апреля 1973 года мы с Клавдией Ивановной прибыли в Варшаву. Весна была в полном разгаре, город — в цветах и праздничном убранстве. Приближалось 1 Мая.

Так началась моя самая длительная зарубежная командировка. В ходе ее я не только хорошо познал эту страну с ее богатой, хотя и трагической историей, но и ее замечательный народ. Приобрел бесчисленное количество друзей не только среди руководителей МВД и других государственных ведомств, но и среди людей, которых в обиходе называют рядовыми. И хотя эти годы были полны вспышками народного недовольства, а к 1980 году и острыми проявлениями глубокого социально-политического кризиса, вспоминаю о пребывании в Польше как о времени, прожитом не зря.

Следуя принципу не говорить ни о чем, что может затрагивать профессиональные секреты, пока еще не подлежащие огласке, и, тем более, секреты не наши, а польских друзей, хотя и уступивших свое место другим деятелям, я не намерен выходить в этом разделе воспоминаний за рамки проверенных фактов.