Операция "Раскол"

Всякий, кто прочитает такую книгу, как эта, обязательно поинтересуется, проводятся ли операции подобного значения и масштаба в настоящее время. К сожалению, знать об этом никому не дано. Если в сороковых годах черное могло быть превращено в белое, то сегодня белое может быть превращено в черное. Обыкновенному человеку, беседующему с работником разведки о какой-либо из известных операций, например, об операции «Раскол», обязательно хоть в какой- то степени покажется, что речь идет о чем-то совершенно фантастическом. Во всяком случае, он уйдет убежденным, что в действительности люди так себя не ведут.

Отстраняться от всякой ответственности за действия таких учреждений, как ЦРУ и Интеллидженс сервис, недостойно нашего демократического строя. Начальники и руководящие работники этих агентств являются слугами народа. Они должны действовать, исходя из принципов, которые мы установили для них через наших выборных представителей. Если появляются признаки того, что они систематически нарушают эти принципы, то мы через наших выборных представителей должны добиться их наказания. Беда в том, что наши выборные представители слишком уж нерешительны, когда дело доходит до осуществления их контрольных функций. В США, Англии, Франции и Западной Германии разведывательные организации стали государствами в государствах. Это фактически автономные институты, действующие на таком уровне, который исключает прямой контроль представительных органов над тем, чем они занимаются. Но их нельзя винить за то, что они не несут никакой ответственности. Мы виноваты в этом. Мы не настаиваем достаточно часто и громко на необходимости постоянного усиления контроля над ними.

Неправильно осуждать эти учреждения за то оружие, которое они используют в своей секретной войне. Это мы снабжаем их этим оружием. И если мы, страшась поранить свою совесть, не выясняем досконально, как это оружие используется, то у нас нет права на критику, если впоследствии обнаружится, насколько ужасным было такое использование.

Любую нашу попытку провести расследование слишком легко приглушают под предлогом охраны национальных интересов. Но на любом этапе нашей истории нация должна быть заинтересована в принятии таких политических решений, о которых мы (если мы живем в условиях демократии) должны быть проинформированы и на которые могли бы оказать влияние. Понятие «национальный интерес» должно стать краеугольным камнем деятельности исполнительной власти вместо того, чтобы служить для нее прикрытием.

В чем состоят национальные интересы великих демократических государств, не так уж трудно определить. Они наверняка состоят в том, чтобы доказать на примере как коммунистическим, так и некоммунистическим странам, что наша западная демократия является высшей формой организации государства и олицетворяет собой такие вечные истины, как свобода, гуманность, законность и равенство.

Конечно, трудно использовать эти принципы в качестве орудий борьбы против врага, неразборчивого в средствах. Но безусловно и то, что попытка защитить демократию средствами, присущими тоталитарным режимам, заранее обречена на поражение.

Операция «Раскол» показывает, насколько может быть осквернена внешняя политика государства, основанная на предположении, что справедливая цель оправдывает использование несправедливых средств для ее достижения. Перед нашими лидерами и теми из нас, кто избирает их, нет более высокой и благородной цели, чем навсегда искоренить из нашей жизни эту философию отчаяния. Слишком уж она слаба, чтобы решить сколько-нибудь сложные задачи.

ЗАМЕЧАНИЯ ПО ИСТОЧНИКАМ

Исходным пунктом для моего исследования били работа опытной американской журналистки Флоры Льюис. В своей книге «Человек, который исчез», где блестяще прослеживается трагическая история Ноэля Филда, она писала:

«Определенное легкомыслие, подогреваемое интригующим характером предстоящей работы, толкнуло меня собирать материал.

Это продолжалось недолго. Поначалу я обратилась с доверительными просьбами в американские, шведские, французские, английские и западногерманские разведывательные центры. Я полагала, что имеющиеся у них материалы на Филда, если исходить из разумных предположений, не могут больше считаться совершенно секретными и практически необходимыми, поскольку те, кто был причастен к этому делу, давно раскрыты. Полученные ответы оказались поразительными. Некоторые были вежливыми, некоторые грубыми и отвергающими саму постановку вопроса. Во всех ответах отмечалось: все материалы по делу Ноэля Филда, какими бы они ни были старыми, все еще сохраняют актуальность. Будучи журналисткой, работавшей во многих странах, я знала достаточное количество людей, вовлеченных в деятельность разведывательных агентств или связанных с ними. Поэтому я сумела направить свои запросы по правильным и авторитетным каналам.

Я была поражена безоговорочным отказом и попробовала добиться чего-нибудь другими путями. Сдержанно, но твердо мне вновь ответили «нет».