Операция «Прикрытие»

— Главное, он «алярм!» не орал, — одобрительно похлопал по плечу немецкого солдата старшина Телегин и усадил того на лежанку. — Живи, фриц… Может, ты еще и не совсем пропащий? После войны, на наш день победы, не забывай вспоминать русских диверсантов, подаривших тебе жизнь… Пошли, хлопцы. Телефоны телефонами, а тянуть резину не стоит. Раз засуетились, значит, вскоре опять трезвонить будут. И лучше нам тут не засиживаться. Как говорится, в гостях хорошо, а дома и стены помогают…

* * *

Лейла и Степаныч подошли к грузовику, припаркованному под крылом большого транспортного самолета, как раз в тот самый момент, когда Пивоваренко с Малышевым открывали задний борт.

— Ну а что я говорил? — довольно воскликнул Петров, заскакивая в кузов. — Глянь, командир: вот тебе на каждом ящике и череп с костями, и «Achtung!», и «Todesgefahr!». Все, как положено… Орднунг юбер аллес!

— У них все — юбер аллес. И дойчланд, и фюрер, и орднунг… Вот из-за этого «юбера» и натворили делов. Фиг расхлебаешь…

Корнеев подошел ближе и хмуро посмотрел на аккуратно уложенные, совершенно одинаковые металлические ящики, окрашенные в серый цвет, больше похожие на небольшие переносные сейфы.

— Потом любоваться будем, давайте грузить. Лейла, Степаныч! — заметил майор товарищей. — Все нормально?

— Так точно, командир… — отрапортовал Семеняк. — Трупы спрятал, живые лежат тихо…

— Угу, это хорошо. А у вас? — поинтересовался Корнеев у Гусева, Ованесяна и Телегина.

— Порядок, командир… — доложил за всех Вартан. — Но надо торопиться. Немцы уже заволновались. Телефон звонил. Один раз успокоить удалось, но вряд ли надолго.

— Понятно. Подключайтесь к погрузке. Кстати, а где наша Оля? Андрей, почему я не вижу Гордееву?

— Она тут неподалеку. В лесу… Просто оттуда нас не видно, и она еще не знает, что можно выходить. Лейла, сходи за ней. Держись прямиком на ту березу. Не промахнешься…

— Есть! — девушка кивнула и со всех ног бросилась искать подружку. Им было о чем поговорить.

— Виктор, сколько там всего ящиков? — тем временем с озабоченным видом спросил Малышев.

— По четыре в ширину, по пять в длину и в два яруса… — громко ответил Петров. — Получается: ровно сорок.

— А по весу?

— Обозначено, что брутто пятьдесят четыре кило, — доложил сапер. — А что?

— Значит, вместе выходит две тонны и еще сто шестьдесят килограмм. Да нас одиннадцать человек, в среднем по восемьдесят кило. Это еще восемьсот восемьдесят… Плюс оружие и прочее снаряжение. Похоже, у нас проблема, командир…

— Что еще за проблема?

— Отойдем…

Корнеев недоуменно взглянул на товарища.

— Ты чего, Андрей? У тебя появились секреты от боевых товарищей? Выкладывай все как есть и не тяни резину. А вы не отвлекайтесь, грузите… Как говорят у нас в Одессе: «Раньше сядем, раньше выйдем!..»

— Колесников сказал, что максимальная загрузка самолета не должна превышать трех тонн. А еще лучше, так как у Сергея нет летного опыта на этих машинах, уменьшить ее наполовину.

— Плохо… — посерьезнел майор. — Очень плохо… Колесников! Сергей!

— Я здесь, командир! — ответил тот, показываясь в проеме люка. — Разбираюсь с управлением.

— Это верно, что ты хочешь ограничиться полутора тоннами груза?

— Хотелось бы, — кивнул тот. — Чем легче будет самолет, тем больше шансов у нас взлететь и… удачно приземлиться.

— А если груз перевалит за три тонны?

— В таком случае, товарищ майор, возможность зацепиться при взлете вон за те верхушки и гробануться, стремительно возрастает. Больше того, я почти уверен, что этим все и закончится. Даже две тонны — уже ощутимый риск. А о трех и говорить нечего. Для самоубийства есть методы попроще.

— Ну что ж, — потер подбородок Корнеев. — Придется половину спецгруза минировать вместе с машиной и взрывать. Надеюсь, взрывчатка еще осталась?

— Взрывчатка-то осталась, командир, — ответил Петров. — Вот только разделить груз не получится.

— Это еще почему?

— Исходя из элементарной логики и все той же немецкой аккуратности. Можете взглянуть и убедиться сами: ящики пронумерованы не просто так, для порядку, а в строгой последовательности. От одного до пятидесяти. Причем — маркерами разного цвета. Боюсь, что потеря любой части может приравниваться к потере всего груза. Поверь, командир, в химии так бывает почти всегда. И недостача одного-единственного компонента мгновенно искажает или сводит на «нет» результат всей реакции. Либо грузить все, либо все уничтожать. Итог одинаков…

— Спасибо, утешил… Дьявол… И как быть?

— А что, собственно, такого неожиданного произошло, Коля? — вполне рассудительно заметил ефрейтор Семеняк. — Разве ж мы, когда к немцам выбирались, планировали обратно по воздуху возвращаться?

— Слышь, командир, а ведь твой Степаныч, как всегда, прав, — усмехнулся Малышев. — Спасибо, Игорь Степанович, прочистил мозги, а то этот самолет совсем меня с панталыку сбил. Так и поступим… Ты, командир, забирай груз, девчонок и дуй к нашим. А мы — следом… Тихонько, на пузе, как и положено бойцам диверсионно-разведывательного подразделения.

— Не понял тебя, Андрей. Это ты теперь вместо меня решения принимать будешь? — насупил брови Корнеев.