Операция «Посейдон»

Когда в конце апреля с неба снова посыпался снег, она была готова удавиться от тоски. Ей казалось, что она уже насквозь промерзла и даже душа ее заледенела. В середине мая было холодно, как в ее родном Канзасе под рождество. И когда она уже совсем отчаялась, наступил наконец ласковый московский июнь… Даже бураны из тополиного пуха, поднимающиеся в это время на улицах, не могли погрузить ее в привычное дурное настроение. И семейные поездки за город на уик-энд доставляли ей истинное наслаждение.

Но только не «рабочие поездки» мужа, которые маскировались под прогулочные. Маргарет понимала, что вышла замуж за «рыцаря плаща и кинжала».

Она гордилась своей принадлежностью к этому тайному ордену. Она радовалась успехам мужа в его тайной войне с коммунизмом. Это учение Маргарет, воспитанная в католической семье, ненавидела со школьной скамьи и готова была пожертвовать в борьбе с ним даже своим здоровьем. Но все-таки страх за мужа и судьбу своих детей, который она испытывала каждый раз во время таких поездок, был непреодолим. «Святая дева Мария, — молилась она в ночь перед выездом, — спаси моего мужа от слуг дьявола. Окружи его небесной защитой. Спаси и сохрани. Спаси и сохрани».

Люди из Лэнгли довольно часто используют своих жен для проведения разведывательных операций. Перед выездом в Москву жены проходят краткосрочные курсы подготовки, где их обучают приемам обнаружения наружного наблюдения, броскам писем в почтовые ящики в «мертвых зонах» и многому другому.

Маргарет по природе не была трусихой. В студенческие годы активно занималась в спортивном клубе, умела постоять за себя. Но здесь, в Москве, где каждый второй, с кем ты общаешься, может быть агентом или даже офицером КГБ, ее часто сковывал страх. Даже дома, в квартире на Кутузовском проспекте, она не могла чувствовать себя в безопасности. КГБ повсюду имел большие уши. Когда Маргарет, забывшись, начинала сплетничать за ужином, перемывая косточки подругам по несчастью, Пол молча поднимал палец вверх и показывал на потолок. С этим еще как-то можно было мириться, но в спальне, в постели… Воображение рисовало ей картины одна омерзительнее другой. Она физически чувствовала присутствие третьего человека. Несмотря на свое пуританское воспитание, Маргарет считала секс самым большим подарком Создателя. И в студенческие годы, хотя и не была супер-моделью, не упускала случая переспать с понравившимся парнем. Пол, сутками пропадающий на работе, приходил, как говорят русские, «вымотанный». Молча ужинал. Смотрел советские телеканалы и начинал клевать носом. Он редко проявлял инициативу, все реже прижимал ее к себе, гладил по попе, теребил соски. Единственное, что спасало положение, так это готовность его «Джонни» отвечать на ласки Маргарет. «Как интересно устроен организм мужчины, — думала она, убирая посуду после ужина в шкаф. — Голова спит, глаза закрыты, а член, разбуженный ее ласками, стоит, как вкопанный». Притушив свет и включив психоделическую музыку, Маргарет, сделав пару глотков бренди, некоторое время рассматривает обнаженное тело мужа, распластавшегося на спине, на широкой кровати…

— Мой славный Джонни, — говорит она, аккуратно садясь верхом. — Иди к своей мамочке…

Пол тихо постанывает в полусне. «Интересно, что ему сейчас снится? Может быть, он сейчас представляет себя с его любимой Мэрилин Монро? Ну и пусть…» И вот, в момент наивысшего экстаза, когда из ее горла вот-вот вырвется нечленораздельный крик, ей видятся на темном потолке спальни красные воспаленные глаза кагэбэшника, впивающегося в нее своим плотоядным взглядом. Видение настолько реально, что у нее внутри все холодеет. И вместо того чтобы, обмякнув, рухнуть рядом с Полом, она лихорадочно ищет халат и прячет в него свое неудовлетворенное тело.

— Святая Дева Мария! — стонет Маргарет.

— Дай мне силы дотянуть еще два года до конца этих мучений.

Она забивается в угол ванной комнаты и начинает тихо плакать.

Утром она бодро подставила под контрастный душ свое длинное, жилистое тело, быстро выскочила из-под неласковых струй и растерлась махровым полотенцем, которое было чуть мягче власяницы. Отражение в зеркале могло бы погрузить в траур любую женщину: сложения Маргарет была, мягко говоря, астенического… Халат она надевала, прежде чем водружала на нос очки в широкой роговой оправе, поэтому собственное отражение не портило ей настроение с утра пораньше. Наконец, обретя зрение, Маргарет бралась за фен и плойку, укладывая свои измученные перманентом и осветлениями волосы в некое подобие ангельского венчика.

«Боже, ну просто огромная стрекоза!» — подумал Пол Маккой, едва проснувшись. Над ним нависала Маргарет с подносом для завтрака, облаченная в атласный халат персикового цвета с широкими рукавами.

— Доброе утро, дорогой!

— Доброе утро, спасибо, крошка, — Пол приветствовал жену радостной улыбкой. — Ты прекрасно выглядишь! Наверно, выспалась?

— Как обычно. Ты же знаешь, со снотворным я сплю хорошо. А как ты?

— Хорошо. М-м-м… Что у тебя в сэндвичах?