Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт

Ни у немецкого, ни у союзных командующих уже на самой ранней стадии вторжения не возникало никаких сомнений, что жизненно важным участком, имеющим стратегическое значение, станет восточное крыло фронта вторжения, где 2-я английская армия споткнулась на подступах к Кану. Именно там, по мнению немецкого командования, возникшая угроза находилась на 50 миль ближе к сердцу Франции, да и к самой Германии. Именно там, по мнению английского командования, просматривалась возможность вырваться на юго-восток, на открытую для танков местность, захватить районы для аэродромов союзной авиации и расширить пространство для последующих действий, пока не вступила в сражение вся масса немецких войск. Обеспечив себе плацдармы на побережье, союзники выполнили свою первую крупную задачу по плану операции «Оверлорд». Однако надежда союзников на выполнение второй задачи — быстрый прорыв фронта в Нормандии в полосе действий 2-й английской армии — теплилась на протяжении нескольких недель после дня Д, но так и не сбылась. Английским войскам, высадившимся во Франции, не удалось достигнуть поставленных целей. Они действовали таким образом, что возникли серьёзные сомнения относительно их боевых возможностей, в то же время немецкие солдаты смогли убедительно показать в неблагоприятной для них обстановке свои превосходные боевые качества.

С 6 июня и до конца месяца Монтгомери предпринял три попытки овладения Каном: в первой попытке, предпринятой 7–8 июня, он думал овладеть городом прямым штурмом; в последующем, намереваясь окружить город, Монтгомери 13 июня провел операцию по захвату Виллер-Бокажа, а 25 июня — операцию «Эпсом» («Скачки»). Первая попытка была простым продолжением действий, которые осуществлялись в первый день высадки. 7 июня 185-я бригада возобновила попытки прорваться к городу кратчайшим путем через Лебисей при мощной артиллерийской поддержке. Однако эта попытка закончилась неудачей, а бригада понесла тяжелые потери. Бои 9-й бригады за Камбе завершились успехом после того, как пехотинцы 2-го ольстерского батальона 9-й бригады под ураганным огнем противника преодолели 1000 ярдов по открытой местности. Но большего они добиться не смогли. Когда же в наступление перешла 3-я канадская дивизия, ее солдаты столкнулись уже с авангардом 12-й танковой дивизии СС, подходившей к району боевых действий и решительно настроенной прорваться к морскому побережью. Командир танкового полка дивизии полковник Курт Мейер, прозванный Танком, руководил первыми действиями своих танков с превосходного командного пункта, оборудованного в цокольной части башни Арденнского аббатства, находившегося на западной окраине Кана. Чтобы справиться с неимоверными трудностями подвоза нужного количества горючего для боевых машин, Мейер организовал челночное движение легковых вездеходов «фольксваген», загруженных канистрами с горючим. На протяжении 7 и 8 июня канадские пехотинцы и фанатичные юнцы из эсэсовских частей «Гитлерюгенд» столкнулись в самой ожесточенной схватке кампании. При этом обе стороны несли огромные потери. Лейтенант Рудольф Шааф, командир самоходной батареи 1716-го артиллерийского полка, находился на командном пункте корпуса, разместившемся в штольне рудника за пределами Кана, когда там появился щеголеватый полковник из 12-й танковой дивизии СС и заявил, что не намерен задерживаться ни на одном рубеже вплоть до выхода на побережье. Несомненно, это был легендарный Мейер, через несколько дней принявший командование дивизией. Высокого роста, привлекательной внешности, 33 лет от роду, Мейер являл собой превосходный образчик нацистского фанатика. Даже оказавшись в плену в 1945 году, Мейер заявил следователю на допросе: «В этом лагере вы услышите много высказываний против Адольфа Гитлера, но ничего подобного вы никогда не услышите из моих уст. По моему убеждению, Гитлер был и остается величайшим явлением, какое когда-либо имело место в Германии».

«Эсэсовцы показывали, что они до сих пор верят в Гитлера, и поэтому сражались отчаянно», — говорил Шааф. Он видел, как бледные юнцы из дивизии «Гитлерюгенд» рвались вперед в ходе наступления и как некоторые из них, вконец измотанные, возвращались в тот вечер обратно, глотая слезы обиды, что им не удалось овладеть назначенными объектами. «Это были самые горькие страницы в их жизни». В истории 3-й канадской дивизии это была тоже не самая счастливая страница. К вечеру 7 июня, как описывает обстановку официальный канадский историк Стаси, передовые части дивизии были отброшены назад на целых две мили: