Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт

«Если они нападут на западе, — сказал Гитлер в декабре 1943 года, — то это нападение решит исход войны».[86] Каковы бы ни были, по мнению западных союзников, недостатки Атлантического вала, но заявление Гитлера, что они с нетерпением ждут вторжения союзников, никоим образом не было блефом. Его армии в России беспощадно отбрасывались и уничтожались; только в период между июлем 1943 и маем 1944 года немцы потеряли на востоке 41 дивизию. Общая численность немецкой армии на востоке уменьшилась с трех миллионов с лишним в июле 1943 года до 2,6 млн. человек в декабре. После этого в период между мартом и маем в 1944 году они понесли дальнейшие потери, составившие 341 950 солдат и офицеров, и, кроме того, потеряли 150 000 солдат и офицеров после высадки союзников в Италии. Теперь у немцев единственно мыслимый шанс избежать катастрофы заключался в срыве операции «Оверлорд». «Наша единственная надежда, что они высадятся там, где мы можем использовать против них армию»,[87] — говорил генерал фон Тома одному из своих товарищей в плену. Если бы удалось сбросить союзников обратно в море, то немыслимо, чтобы они смогли предпринять новую попытку в ближайшие годы или вообще когда-либо. И тогда можно было бы почти все силы немецкой армии на северо-западе Европы, а это 59 дивизий, перебросить на восток, чтобы там до конца сражаться против русских. В пределах года мы должны получить секретное оружие и реактивные самолеты в нужном количестве. После этого, рассуждал Гитлер, было бы возможно все, что угодно; такой набросок сценария мог превратиться в реальность только при условии, что удастся не допустить захвата союзниками плацдарма во Франции.

В январе 1944 года Йодль совершил поездку по французскому берегу Ла-Манша; его доклад о состоянии обороны побережья был мрачным. Непрерывная переброска людских резервов с запада на восток обескровила здесь каждую дивизию. На островах Ла-Манша 319-я дивизия сокращена до 30 процентов своего штатного состава. Переоснащение породило полный хаос: артиллерийские подразделения вооружены 21 типом орудий — французских, русских и чешских. Командиры жаловались, что им не дают возможности заниматься боевой подготовкой с личным составом, так как солдат постоянно отвлекают на строительство оборонительных сооружений. Немцы были столь же озабочены, как и союзники, необходимостью поддерживать авиационное превосходство над побережьем, где ожидалось вторжение, но тем не менее Йодль считал, что «мы не должны вступать в бой с вражеской авиацией».[88] Со злополучным командующим фон Рундштедтом никогда не консультировались относительно того, какие, по его мнению, потребуются силы, чтобы отразить вторжение; его просто информировали о том, что должно поступить в его распоряжение. Основную массу его армии составляли солдаты старших возрастов, непригодные к строевой службе по состоянию здоровья, прибывшие с востока выздоравливающие и совершенно ненадежный сброд из польских, русских и итальянских дезертиров, а также люди, согнанные сюда на принудительные работы. Даже большинство дивизий первого эшелона, которые начали перемещаться во Францию весной 1944 года в соответствии с директивой № 51, изданной Гитлером для усиления западных оборонительных рубежей, представляли собой остатки разгромленных на востоке дивизий, которые нуждались в массовом пополнении и переоснащении, если они вообще были способны когда-либо восстановить свою мощь. Как ни хорошо понимал Гитлер необходимость противодействия возможному вторжению, он был жертвой беспощадного императива, требовавшего солдат и танков, чтобы в первую очередь бороться против реальной угрозы на Востоке, нежели предполагаемой — на Западе.

И если у западных союзников после победы сложилось убеждение, что они оттянули на себя все помыслы и главные усилия нацистской Германии, то цифры опровергают это. В январе 1944 года Гитлер использовал на востоке 179 дивизий, 26 дивизий на юго-востоке Европы, 22 — в Италии, 16 — в Скандинавии и 53 дивизии во Франции и Нидерландах. К 6 июня во Франции и в Нидерландах находилось 59 дивизий, из которых 41 дивизия расположилась к северу от реки Луара, 28 дивизий действовали в Италии, но на востоке все еще было 165 дивизий. В январе на востоке было 24 танковые дивизии и 8 дивизий в других местах; к июню это соотношение изменилось как 18 к 15. Остается только удивляться, что после трех лет тяжелейших потерь на востоке и беспрерывных бомбардировок промышленных центров Германии, она все еще могла выпускать военную продукцию и оснастить на западе армию, которая была в состоянии поставить в самое тяжелое положение лучшие силы, какие Англия и Америка могли выставить на поле боя. «Нельзя исключать возможность победы Гитлера во Франции, — мрачно писал Брук 25 января. — Сражение таит в себе очень большой риск».