Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт

Авиаторы считали, что у них было достаточно солидное обоснование против использования тяжелых бомбардировщиков в интересах поддержки сухопутных операций. Наземные войска постоянно требовали и получали поддержку тяжелых бомбардировщиков в роли, для которой, как утверждали авиаторы, они не были предназначены. Солдаты были удивлены тем, что бомбардировщики не смогли добиться ожидаемых результатов ни в ходе налетов на прибрежные позиции противника в день Д, ни на сосредоточение танков на горном кряже Бургибю. Бомбардировка Кана не дала ничего, разве что стерла с лица земли крупный город Нормандии. Бомбардировка перед началом операции «Гудвуд» была осуществлена только потому, утверждали авиаторы, что армия настояла на том, будто это откроет ей путь для крупного прорыва. Но этого не произошло. 21 июля Теддер, по его свидетельству, «сразу же встретился с верховным главнокомандующим и говорил ему, что неудачные попытки Монтгомери предпринять наступательные действия в более ранний период лишили нас благоприятной возможности, которая представлялась в связи с покушением на Гитлера».[225] Такое толкование отражает совершенно ошибочное предположение Тендера, будто немецкая армия находилась на грани внутреннего развала.

В докладе по результатам изучения оперативным отделом штаба верховного главнокомандующего эффективности использования авиации для поддержки пехоты говорилось: «Предварительное мнение специалистов сводится к тому, что моральное воздействие бомбардировок как на солдат противника, так и союзных солдат значительно более эффективно, чем нанесенный материальный ущерб». Командующий авиацией поддержки пехоты 9-й воздушной армии Куэсада в беседе с автором заявил, что сомневается в том, чтобы американская бомбардировка перед атакой Шербура убила более 10 немцев. «Конечно, — сказал он, — в нашей армии любят смотреть, как авиация работает перед тем, как идти пехоте. Но все это вызывает у меня сомнения насчет того, стоит ли использовать авиацию для таких спектаклей. Я считал, что авиация должна наносить удары по специфичным, различаемым объектам, которые могут быть уничтожены самолетами».

Авиаторы считали, что неспособность тяжелых бомбардировщиков наносить ощутимый материальный урон сухопутным войскам противника была достаточным основанием для того, чтобы ограничить их действия налетами на города и индустриальные центры Германии. Однако если массированные бомбовые удары приносили моральный эффект в этой величайшей кампании войны на западе — в чем обе стороны соглашались, — то, видимо, есть основания считать, что на сухопутные войска такой эффект также распространился. При этом в ходе взаимных обвинений по поводу неудачных бомбовых ударов и неудачных сухопутных операций забывалось, что тяжелые бомбардировщики нанесли огромный урон немецкой обороне до того, как были предприняты операции «Кобра» и «Гудвуд», даже если этот урон и не был решающим. Между тем имелась крайняя необходимость в улучшении координации операций тяжелых бомбардировщиков и наступательных действий на суше, чего так и не было достигнуто из-за отсутствия взаимного уважения между соответствующими высшими руководителями сухопутных войск и авиации. В своем дневнике 27 июля Ванденберг мрачно писал: «Во время ланча[226] у верховного главнокомандующего я слышал, как Беделл Смит говорил Джимми (Дулиттлу),[227] что для устранения имеющихся недостатков во взаимосвязанных действиях стратегических бомбардировщиков с наземными войсками надо поставить такого командира, который умел бы с пониманием относиться к взаимодействию авиации и сухопутных войск».[228] Даже на такой стадии, как конец ноября 1944 года, 21-я группа армий в донесении об авиационной поддержке жаловалась, что «у нас не было и до сих пор нет высокопоставленного с должными полномочиями авиационного штабного офицера в штабе группы армий, который участвовал бы в подготовке операции на начальных стадиях планирования, как это делают артиллеристы и саперы». Это явилось результатом достойным сожаления различия взглядов между двумя видами вооруженных сил даже в последние месяцы войны. Все лето 1944 года распри внутри руководства военно-воздушными силами, которые так подрывали авторитет высшего союзного командования еще весной, продолжались с неослабеваемой силой. 23 июня Ванденберг записал в своем дневнике: «Во время ланча у генерала Спаатса он меня предупредил, чтобы я проявлял большую осторожность, дабы не вызвать инцидента, которого, по его мнению, ждали в английских ВВС, чтобы покончить с этой банкой пауков, именуемой «кликой Тендера, Канингхэма, Харриса»». Бреретон, командующий 9-й воздушной армией, вскоре после рокового удара авиации по своим сухопутным войскам проВвел пресс-конференцию, на которой свалил вину за медленное начало операции «Кобра» на неповоротливость самих же сухопутных войск.