Операция «Омела»

– Ты знаешь закон, – отозвалась Хель. – Ты должен показать, как плачут все!

– Знаю, и покажу! – кивнул ас, и тут же между ним и троном Хель возник овальный проем, похожий на окно. В нем замелькали картинки.

Локи напрягся, и осторожно пристроился к заклинанию Хермода. Тот ничего не почувствовал, будучи куда более слабым магом, чем сын Лаувейи.

Картинки меняли одна другую: скорбно шелестели деревья, горе слышалось в щебетании птиц и реве зверей, беззвучно стонали горы и земля, отчаянно молчали в пучине рыбы. Плакали асы, плакали люди, альвы и йотуны, рыдали цверги, и даже жители царства мертвых лили горькие слезы.

Все более хмурилась Хель, и в этот миг картинка застыла, показывая берег неведомого моря. На высокой скале сидела женщина, судя по внешности – из рода йотунов. Она, в отличии от остальных существ, прямо лучилась довольством. Когда подняла голову, на Хель глянули пронзительно-голубые глаза Локи.

– Кто ты, и почему не плачешь о Бальдре? – строго спросила Хель, но в ее словах слышна была радость. – Или не знаешь, что он умер?

– Зовут меня Текк, я из рода снежных великанов, – ответила женщина бодро. – А до Бальдра мне дела нет. Умер, и что с того?

Картинка смазалась и исчезла. По лицу Локи тек пот, ноги его дрожали. Как сквозь стену слышал он дальнейшие слова Хель.

– Увы, Хермод, не могу я отпустить Бальдра! Останется он у меня во дворце! Таков закон!

Склонив голову, вышел Хермод. Лицо его казалось каменным.

И третья встреча Локи с Одином произошла в той же палате, что и две предыдущие. Владыка асов лучился довольством, вызывая у Локи глухое раздражение. Сам хитроумный ас чувствовал лишь усталость.

– Здорово ты сработал, – сказал Один. – Никто ничего не заподозрил!

– Ага, – вяло кивнул Локи.

– Великаншу эту, Текк, ищут все!

– Не найдут, – Локи вяло улыбнулся, зевнул. – Я пожалуй, отдыхать отправлюсь.

– Иди, иди, – махнул рукой Один.

Когда за сводным братом закрылась дверь, с лица Одина слетело довольное выражение. Взгляд стал острым и цепким.

– Ты, видно забыл, Лодур, что я долго жил среди людей, – прошептал он, неприятно улыбаясь. – И научился от них таким хитростям, о которых ты и помыслить не сможешь! Ты единственный свидетель того, как был убит Бальдр, а свидетелей надо устранять…

Проснулся Локи от дикого грохота. Разлепил глаза, услышал испуганный взвизг жены, и в тот же миг на него навалился некто огромный, пахнущий потом.

– Вяжи его, Тор! – слышались крики. – Смерть убийце Бальдра!

Не успел Локи как следует удивиться, как его аккуратно связали, рот заткнули кляпом и куда-то понесли.

Затем был удар по голове и навалившаяся темнота.

Очнулся под негромкие голоса. В висках и затылке пульсировала боль. Поведя плечами, Локи ощутил, что все еще связан. Из-за кляпа дышать приходилось через нос.

Зрение вскоре сфокусировалось, и Локи понял, что он в Трудвангаре, чертоге Тора, самом просторном в Асгарде. А голоса принадлежат асам, что собрались вокруг. Они смотрели на Локи с ненавистью, и рыжий ас ощутил холодок в животе – все, не вырваться.

С некоторым трудом он прислушался. Вина Локи в убийстве была, видимо, всем уже ясна, и асы обсуждали подходящее наказание:

– Может, его привязать покрепче, да змеюку повесить, чтобы яд на него капал? – предложил Тор, гулко почесывая лоб.

– Молчи уж, сынку, – отрезал Один. – Головой предоставь работать другим, у тебя она не больно сильна!

– Как не сильна? – обиделся богатырь. – Я ей любую скалу расшибу!

– Верю, сынок, верю. Но головой ведь можно не только скалы расшибать. Некоторые ей еще думают. Твое предложение плохо чем? Во-первых, не родилась еще та змея, чей яд для Лодура болезнен будет. И даже если мы найдем такую змеюку, то кто помешает Лодуру самому в нее плюнуть?: Тут она и скопытится. И, в-третьих, ко всему привыкаешь, так и Лофт привыкнет к боли от яда. Не сразу, конечно, веков через пять, но привыкнет. Так что, нужно другое наказание.

– Тогда может его просто убить, долгим и мучительным способом, – небрежно бросил Фрейр, смотрясь в зеркальце.

– Нет, любая смерть неприемлема для него, – сказал Один, и тут Локи понял, кто поведал асам правду, вернее ее часть. С ненавистью взглянул хитроумный ас на отца богов, попытался выплюнуть кляп, но тот не желал вылезать, удерживаемый заклинанием.

– Есть способ лучше, – тихо сказал Форсети, сын Бальдра, и Локи содрогнулся. Кто же измыслит самое жестокое наказание для убийцы, как не сын убитого? – Надо дать Лодуру то, что будет его мучить всегда, и живого и мертвого.

– И что же это? – спросила Гевьон.

– Совесть, – ответил Форсети. – То, чего у него никогда не было. А чтобы он не мог бороться с ней посредством деяний, не мог заглушать ее пивом или новыми преступлениями, отгородим его от мира.

– Как? – воскликнул Ньерд. – Он разорвет любые оковы.