Операция №6

Вскоре захватчики начали ощущать присутствие отряда Птицына: взрывались на минах колонны автомашин с пехотой, направляющиеся к фронту, и эшелоны на железных дорогах; рушились мосты и склады с боеприпасами; часто бесследно пропадали наиболее свирепые мучители крестьян. Совсем недавно был схвачен и казнен староста села Болдырева, а с ним разделил его участь штурмбанфюрер Шпигель — организатор специальной пыточной камеры.

Курт Амедей фон Качке вскоре уразумел трагическую истину: во-первых, что тыл — понятие в высшей степени относительное; во-вторых, что пришитая к Третьему Райху оккупированная территория на Востоке действительна только на немецких географических картах, изготовленных ведомством доктора Розенберга — «министра восточных областей». Практически же эта территория ограничивалась наиболее крупными городами и железнодорожными линиями, в остальные же пункты ни фон Качке, ни генерал-майор Зитц не смели сунуть даже носа, из опасения, что партизанский крючок вонзится им в ноздри и потянет в таинственную глубину леса.

Короче: полковник Курт Амедей фон Качке, потомок ливонских рыцарей, понял силу отрядов некоего «товарища П.» и старался в меру сил своих отгородиться от внешнего беспокойного мира чугунными решетками.

Он даже соорудил себе кольчатую кольчугу, которая, как он полагал, защитит его от внезапного удара кинжалом, а быть может, и от партизанской пули, как уверял его брюссельский кольчугоделатель мосье Дизье…

«Черт подери! Совсем другое дело нести службу в захваченных областях Франции, в Бельгии, в Голландии, в Норвегии — там есть свои пэтены, свои квислинги, которые всеми силами защищают своих господ. Правда, там тоже есть партизаны, но разве столько их, сколько здесь?»

Берлин обещал полковнику Качке перевести его на более легкую службу, в Бургундию, но лишь после того, как господин полковник разделается с партизанами этого таинственного «товарища П.».

Разделается? Как бы не так! Это не орехи щелкать в рождественский сочельник, принесенные Санта-Клаусом. Не один раз полковник Курт Амедей фон Качке снаряжал экспедиции против этого неведомого и невидимого «товарища П.», не один раз в своих реляциях на имя генерал-майора фон Зитца он разделывался с отрядами «товарища П.», но партизаны, на некоторое время затаившись, вновь обрушивали свои удары, отодвигая вожделенный для фон Качке час службы в благословенной Бургундии.

Вот тогда-то «мастер тонких и обходных маневров» прибег к своему излюбленному методу — он постарался найти среди местных жителей провокаторов, которые за хорошую плату плюс угрозы помогли бы полковнику Качке разгромить этого «товарища П.».

Господин полковник прежде всего остановил свое внимание на Акселе Рихтере, горбатом «холодном» сапожнике, но эта фигура не годилась для «тонких маневров» среди партизан; тогда Курт Амедей фон Качке перевел свой бегающий взгляд на Сергея Кирьякова — Кирьяка, как он его именовал.

Это был молодой парень, не старше 22 лет, до войны работавший телеграфистом на суховском вокзале.

Кирьяк показался господину Качке наиболее приемлемым потому, что тот был, несомненно, человеком беспринципным, карьеристом и стяжателем; по донесению своей разведки, господин полковник знал, что отец Кирьяка до 1918 года владел сыроваренным заводом и в том же году был расстрелян красными за связь с немецкими интервентами на Украине. Тем не менее сын, карьеры и стяжательства ради, записался в комсомол, скрыв свое неблаговидное прошлое.

Такой человек мог оказаться прекрасным помощником господина фон Качке в его неустанной борьбе с этим загадочным «товарищем П.».

— Превосходный экземпляр, — пробормотал полковник, ознакомившись с донесением разведки. — Доставить ко мне этого Кирьяка!..

Так Сергей Кирьяков, телеграфист станции Сухов, оказавшийся ярым и непоколебимым сторонником немцев, ненавидящий советскую власть за расправу над отцом, отдал себя в полное распоряжение начальника гарнизона. За это тот посулил ему крупное вознаграждение, но Кирьяков наотрез отказался.

— Я помогаю вам во имя идеи, герр Качке, — заявил он. — Никакое золото не воскресит мне моего отца и никакая истинная идея не оплачивается золотом.

«О, эта славянская душа», — с легким оттенком презрения подумал Качке, а вслух произнес:

— Это есть хорошо, очень хорошо, герр Кирьяк… Зеер гут… Мы будем находить возможность отметить ваше усердие другим, более тонким способом… Сейчас мы не будем затрагивать… как это?.. — вашей меркантильности. Нихт вар?[1]

Вскоре Кирьяков был снова вызван к Качке. Он получил задание установить местонахождение отряда «этого неизвестного товарища П.», чтобы затем господин Качке смог бы с ним разделаться— нихт вар? — самым решительным образом.

Кирьяк с горящими глазами заявил, что он этого только и ждал, и отправился на выполнение задания.

Вскоре полковник получил срочную радиограмму от Кирьяка и двинул в район квадратов «Луна-6» — «Юпитер-4» батальон пехоты при трех орудиях и одном среднем танке.