Операция "Муравьиный бог"

— Что еще за непонятные намеки, барышня?! — возмутился Никита. Он пошел в обход джипа на свое место и фальшиво запел:

«Сиреневый туман, над нами проплывает…

Над тамбуром га-арит… полночная звезда…

Кондуктор не спешит, кондуктор па-анимает!..»

Когда он открыл дверку и собрался садиться, с потревоженных мокрых ветвей, прямо ему за шиворот, пролился маленький водопад.

— Черт!!! — выругался Никита заскакивая в салон и захлопывая дверку. И там уже допел:

«…Что с девушкою я… прощаюсь навсегда!»

Потянулся поцеловать Милу, но та уперла ладони ему в грудь:

— Подожди ты, отъедем хоть!

Стекла машины моментально запотели от их дыхания. Мила завела двигатель, запустила на полную мощь печку. Глянула на стекла, сказала удовлетворенно:

— Ни черта не видать! — и повернувшись к Никите, сама обхватив его за шею, припала своими губами к его. Тот жадно ответил на поцелуй и чуть не задохнулся от нахлынувшей страсти. Тело свела сладкая судорога. Прошло несколько минут, они продолжали целоваться, забыв про все, как вдруг в стекло со стороны Никиты постучали:

— Ай-я-яй, молодые люди! — возле машины стоял какой-то дед с палочкой и укоризненно качал головой, — Вы бы убрали автомобиль с дорожки, и целовались тогда сколько вздумается. А то обходи вас по мокрой-то траве.

Отпрянувшая было Мила, улыбнулась ему:

— Сейчас, отец… сейчас уберу, — левой рукой отпихнув от себя растерявшегося Никиту, она ловко передернула рычаг коробки скоростей, крутанула руль вправо и вдавила педаль газа. Джип шаркнув покрышками по мокрой траве, легко соскочил на тротуар, подпрыгнув на невысоком поребрике.

— Куда едем-то? — удивленно спросил Никита, когда они миновали перекресток с Ильича на Пирогова.

— А куда подальше… — беззаботно отвечала Мила, — А вот подходяще! — вдруг воскликнула она и джип прыгнув влево, прямо под носом у сердито бибикнувшей Скорой помощи, вкатился в тихую улочку медгородка.

— Ну, и где здесь потише место? — Мила крутила головой вправо-влево, пока джип проваливаясь на асфальтовых выбоинах и разбрызгивая лужи, неторопливо ехал среди больничных корпусов. Никита, наконец, поняв, чего она хочет, показал ей на пустырь за столовой. Они заехали подальше, на усыпанную шишками полянку между соснами, где и остановились. Мила поставила рычаг скоростей на нейтрал, дернула на себя ручник, заблокировала дверки и не глуша мотор ловко перескочила на заднее сидение.

— Ну что ты еще сидишь? — скидывая кофточку, сказала она обалдевшему от такой оперативности Никите.

— Так люди ж могут… Грибники какие-нибудь…

— Плевать! — она стянула через голову майку. — Дверки закрыты, стекла тонированы! — расстегнула пуговицу и молнию на шортах, под которыми оказывается больше ничего не было, приподнялась над сидением, спуская их одним ловким движением. — Да плевать мне на людей… хочу тебя!.. А ты? — она замерла, изумленно глядя на него. — Ты разве не хочешь?.. Меня? Не хочешь?

Больше ничего не говоря, Никита с рычанием стал перебираться к ней. В отличие от своей юркой спутницы, это стоило ему трудов. Мила тянула его за рубашку к себе, на самом деле, больше мешая, чем помогая. Когда он, наконец, оказался на заднем сидении, то даже не стал раздеваться, там не было для этого места. Он просто расстегнул все, что у него было возможно расстегнуть. Но ей и этого оказалось достаточно… Она умудрилась и в этой тесноте прильнуть к нему всем своим маленьким горячим телом… со стоном, дрожа от страсти, соединилась с ним… и они вновь провалились, окунулись с головой… погрузились в этот невероятный, непроходящий экстаз… сладкое сумасшествие… сияющее безумие страсти…

Все это было невообразимо прекрасно, однако в мгновения между cотрясающими их обоих, волнами оргазмов, Никита успевал замечать, что девушка все же не утратила контроль над ситуацией. В паузы между эмоциональными взрывами, он чувствовал, как она настороженно сканирует, запомненную ранее статику пространства, слушает ментальный фон вокруг них. В это раз она не кричала, а только тихонько стонала, умудряясь и ему закрывать ему рот жарким поцелуем, всякий раз, когда из его груди рвался не поддающийся сдерживанию крик страсти. Впрочем, одновременно она закрывала рот и себе. Все это несколько сбивало с ритма, с гармонии, но зато и придавало ситуации заворожительную остроту. Никите захотелось, во чтобы то ни стало, добиться, чтоб она отдалась ему полностью… вся! Чтоб забыла обо всем… чтоб расплакалась от избытка чувств, как маленькая девочка. Победить ее! Разгромить на голову ее настороженность и чувство долга! В какой-то момент ему показалось, что он добился своего. Она, наконец, не сдержалась и закричала… громко и протяжно, со сладкой болью вцепившись ногтями в его спину… ее тело задрожало словно в приступе лихорадки… а когда несколько секунд спустя, она обессилено уткнулась лицом в его шею, ее плечи затряслись, словно от рыданий. Он отстранил ее голову, вгляделся в глаза ожидая увидеть слезы и растерялся, чертовка оказывается, смеялась.