Операция «Моджахед»

Больше на кассете ничего не было. Безо всяких прений определились: это чистейшей воды компромат, более ни на что плёнка не годна. Каждый член команды здесь не первый год, все прекрасно знакомы с особенностями менталитета горцев. Это в России данную запись можно использовать в качестве обвинительного материала против насильников, а здесь... Если показать такую кассету в родном селе девушки, её тотчас же забьют камнями, а семья её будет покрыта чёрным позором до седьмого колена. Спустя сто лет будут вспоминать: а, это те самые Музаевы? Ну-ну...

Вот так всё просто, дорогие мои. Месть за убитых русскими оккупантами мужей-моджахедов здесь совершенно ни при чём, это всего лишь красивые лозунги. Несчастная молодая женщина — по сути, ещё девчонка, не успевший расцвести ребёнок, воспитанная с ног до головы по законам своего сурового горского менталитета, готова на всё, чтобы скрыть такой неприглядный факт своей биографии и спасти от позора свой род. С нашей точки зрения, конечно, это дикость чистейшей воды. Она ведь не виновата в том, что с ней сделали, она всего лишь жертва... Но это точка зрения цивилизованного обывателя. У горцев, которых мы с кровавыми потугами пытаемся тащить за уши из их родоплеменного средневекового уклада в свой развитой капитализм, иная точка зрения по данному вопросу. Поэтому их дочери с поистине титаническим самоотречением рвут себя на наших улицах и в метро. Лучше смерть, чем позор...

Вопрос: зачем кудряш таскал с собой это безобразное порно? Маньяк, что ли?

— Это кнут, — с ходу определился умный Костя. — На всякий случай. Для преодоления синдрома «отвязывания». Девчонок изъяли из привычной среды, под влиянием новой обстановки они могут почувствовать себя людьми, начнут надеяться на какие-то чудесные странности, способные уберечь их от страшной участи... А тут на тебе, гадина, не забывай... Да, это кнут. Чтобы на последнем этапе не было сюрпризов. Человек ведь как устроен: он до последнего надеется, что всё утрясётся, а умирать в семнадцать лет, когда вся жизнь впереди, — это просто чудовищно...

— Спасибо, Женя, — Лиза благодарно сжала ручищу Петрушина.

— Всегда пожалуйста, коллега, — Петрушин приятно порозовел и стукнул себя подбородком в грудь. — За ваше доброе слово я их — штабелями...

Никто не спрашивал, за что спасибо. Все понимают друг друга с полуслова. В данном случае — спасибо за критическую оперативную ошибку. За то, что убил на месте негодяев, причастных к такому злодеянию. Основных свидетелей, которые могли дать весьма ценные показания и вывести на вторую смертницу. Что поделать, у Лизы тоже своя точка зрения по данному вопросу.

— Негусто, — посетовал Иванов. — До Музаевых мы доберёмся, это не проблема... но что это даст? Наверняка уже полгода как выдали дочь за араба, и понятия не имеют, где она сейчас. Разве что фото нормальное можно взять...

— Это Абу, — безапелляционно заявил Серёга, ещё раз прокрутив второй фрагмент.

— Лиц на плёнке нет... Как определил? — заинтересовался Иванов.

— Тут этих Абу — как на сучке блох... — буркнул Петрушин.

— Абу Симбел? — проснулся Глебыч, вспомнив популярный бальзам своей молодости. — Хорошее дело. С водкой мешать — зашибись...

— Это тот самый Абу, вы знаете, о ком я, — упёрся Серёга. — Абу-аль-Джабир. Лиц нет, это да... Но голос его. Это именно он командует: держите крепче, голову пригните.

— Как бы я хотела с ним встретиться, — Лиза сузила глаза и бережно поправила кобуру с пистолетом. — Ох, как бы я этого хотела...

Сомневаться в Серегином заявлении не стали, приняли на веру. Лейтенант, ещё не будучи в команде, при невнятно упомянутых обстоятельствах имел личный контакт с этим пресловутым Абу. Видел в метре от себя, слушал речь — переводчиком работал на каких-то переговорах. У лейтенанта великолепная память и, ко всем прочим достоинствам, абсолютный музыкальный слух. Так что запросто мог узнать.

— Ну и ничего нам это не даёт, — покачал головой Иванов. — Халида сказала, что они обе из его личного «инкубатора», а мы, в общем-то, и не сомневались на сей счёт. Это просто подтверждает её слова. Вот если бы там нарисовались рожи этих мерзавцев...

— В панораме пятивёрстки, на которой их местонахождение обозначено флажком, — подхватил Костя Воронцов. — И на стене — документация крупным шрифтом, с личными данными! Вот это было бы дело!

— Можно было бы без карты и рож, — живо откликнулся Вася Крюков. — Пусть бы он за кадром не команды давал, куда пригнуть и где держать, а назвал бы свои координаты. И не в пятивёрстке, а по «двушке», так вернее. Типа, сидим мы в квадрате тридцать шесть сорок восемь, по «улитке» — семь...

— Ладно, хорош балагурить, — прекратил эти мечтания Иванов. — Получается, что имеем мы с этого — мизер, и кому-то придётся вплотную заниматься этими Музаевыми. Всем отдыхать, я пошёл писать рапорт. Мне завтра с утра в Моздок, отчитываться перед Витей... Думаю, это ещё тот разговор будет...