Операция «Мираж»

— А Секретарь Совбеза Лакоба?

— Не приехал.

— Жаль! Это бы только усилило наши позиции, — посетовал Перси.

— Нашим хватило тех трех. Вымотали все нервы и чуть не докопались до истины.

— Кто с вашей стороны вел переговоры?

— Секретарь Совета безопасности Ломая, постпред в ООН Аласания, заместитель председателя комитета по обороне и безопасности парламента Руруа, госминистр по вопросам реинтеграции Якобашвили.

— Серьезная компания. С таким составом у абхазов не должно возникнуть сомнений в том, что переговоры всего лишь блеф.

— И не возникло. Подтверждением тому служит то, что в Сухуме и в Москве приняли к рассмотрению план Штайнмайера по урегулированию ситуации в верхней части Кодорского ущелья.

— Ха-ха, — хохотнул Табидзе и с презрением бросил: — Пока они будут жевать эту переговорную жвачку, мы свое дело сделаем.

— Хорошая дымовая завеса, — согласился Ливицки.

— И не только. Теперь инициатором мирного разрешения кризиса на Южном Кавказе выступает не Россия, а Грузия и ОБСЕ, — подчеркнул Перси.

— Совершенно верно, Марк! И не наша вина, что абхазы с осетинами ответят на эти предложения военными провокациями, а российские спецслужбы попытаются устранить президента Саакашвили, — с ухмылкой заметил Чикованишвили.

— И тогда у нас будут развязаны руки, чтобы восстановить порядок на оккупированных территориях. А потом в Москве пусть, сколько хотят, кричат об агрессии. Победителей не судят! — заявил Табидзе.

— Захлебнутся! Мы их утопим в информационном море! — заверил Перси.

— В таком случае, нам остается только выпить! — хлопнул в ладоши Чикованишвили и снова потянулся к бутылке с коньяком.

— Погоди, Константин, еще один вопрос. Организуй мне явку с Янусом, — остановил его Перси.

— Что, имеются сомнения в его надежности?

— Нет! Но на него слишком много поставлено, и в Лэнгли меня не поймут, если буду руководить операцией из кабинета.

— Ну, если только так, то вопросов нет, организуем. Где? Здесь или на месте?

— На месте, чтобы, как говориться дышать, с ним одним воздухом.

— Ха-ха. Воздухом? Смотри не задохнись. Там не Тбилиси.

— До конца недели успеешь?

— Да! — подтвердил Чикованишвили и потянулся к бутылке.

— Нет! Нет! Извини, Константин, у меня дела, — решительно отказался Перси.

— Ну, на нет, как говорится, суда нет, — с сожалением произнес он и поднялся из кресла. Табидзе, прихватив портфель, присоединился к нему.

Ливицки, проводив их до выхода, возвратился в гостиную и застал Перси с диском на руках. Тот замялся. Это не укрылось от него.

— Что, понравилась их работа, Марк? — с легкой иронией спросил он.

— Работа? Мерзость! — буркнул Перси и швырнул диск на журнальный столик.

— Я бы так не сказал. Наши князья не так уж плохи.

— В уме и нахальстве им не откажешь, еще бы меньше пили и болтали.

— Марк, ты слишком к ним строг. Парни без всяких комплексов.

— Строг? — на лице Перси появилась презрительная гримаса, и в голосе зазвучали жесткие нотки:

— Я бы не рекомендовал тебе обольщаться на их счет. Они любят нас до тех пор, пока мы в силе и платим деньги. Как только не станет того и другого, тут же отвернутся и кинутся в ноги к новому хозяину. За примерами далеко ходить не надо. Возьми тех же русских. Двадцать лет назад на них здесь молились. Шеварднадзе сделал открытие в астрономии: убеждал Кремль, что солнце для Грузии восходит не на востоке, а на севере. Лицедеи и хамелеоны!

— Не спорю, но в их компании иногда приятно расслабиться.

— Только не сегодня. Меня от них уже тошнит.

— Может развеемся на корте? — предложил Ливицки.

— А что, хорошая идея! — охотно согласился Перси.

— Куда поедем? На свой или в город?

— Только не на свой! Уже осточертело видеть одни и те же рожи. Давай к англичанам, к Тони, он классный парень и без двойного дна.

— Идет.

— Я только «за».

— Выдвигаемся через часок, когда спадет жара.

— Договорились. Я поехал собираться.

— Погоди! Проверь систему контроля. Не исключаю, что эти милые тебе парни могли что-то забыть, — напомнил Перси.

— Обязательно, — заверил Ливицки и направился к лестнице.

Перси было не по себе. Ему не терпелось поскорее вырваться из этих безликих стен, давивших на него невидимым прессом. Отвратительная сцена насилия над «X» все еще стояла перед глазами. Далеко не новичок в разведке, Перси в последнее время все чаще ловил себя на мысли, что становится сентиментальным. Причиной тому были то ли возраст, то ли внук. Эта кроха напрочь перевернула его прежние представления о добре и зле.