Операция «Мираж»

— По-другому не скажешь, — согласился с ним Лакоба. — И эта благодать приобретала не поддающиеся разумному объяснению проявления. Известно, с какой жестокостью в Петербурге было подавлено восстание декабристов. Пестель, Рылеев, Каховский, Бестужев-Рюмин, Муравьев-Апостол — господа голубых кровей закончили жизнь на эшафоте. Спустя семь лет антигосударственный заговор был раскрыт в Тифлисе. И как же поступили с его организаторами: князьями Орбелиани?

— У нас всегда одно и тоже — бесплатная путевка в Сибирь, — ответил Быстроног.

— А вот и не угадал, Боря. Почетная ссылка в центральную губернию, а через пару лет высочайшее помилование и восстановление во всех правах. Старость они встретили в достатке и почете. Один Орбелиани вышел в отставку генерал-лейтенантом, а второй — Георгий одно время исполнял обязанности наместника царя на Кавказе. И вообще отношение российской власти к Грузии и грузинам поражает. Позже Николай II отклонил предложение Председателя правительства графа Витте о разведении в Грузии чая под тем предлогом, что это «…чрезвычайно трудоемкая плантаторская культура…» — в связи с чем он «…не хотел бы, чтобы грузины изнуряли себя на чайных плантациях».

— Да, этому трудно найти разумное объяснение. Но, то происходило в девятнадцатом веке, а в двадцатом среди вождей революции было много грузин. Одни имена чего только стоят: Сталин, Орджоникидзе, Берия, Сванидзе, — напомнил Кочубей.

— Извините, Николай, это опять-таки поверхностный взгляд. Все гораздо сложнее, — вежливо заметил Лакоба и пояснил: — Если внимательно посмотреть на тот короткий период в отношениях России и Грузии, я имею в виду, с октября восемнадцатого по февраль двадцать первого, то вы поразитесь тому, какие невероятные политические кульбиты совершала грузинская правящая верхушка.

— А если подробнее. Этот цирк для меня становится все более интересным, — сказал Остащенко.

— Станислав, ребята, может, повременим с грузинскими революциями и цирком? Не знаю как у вас, а у меня настоящая контрреволюция в желудке. Давайте пройдемся по шашлычку? — вмешался в разговор Быстроног.

Все охотно согласились. Борис подозвал к столу официанта и через несколько минут тот появился с огромным блюдом, на котором высилась горка аппетитно зажаренного мяса, щедро усыпанная петрушкой. Это было фирменное блюдо повара Рамина — ребрышки молодого барашка, замоченные в знаменитом ачандарском вине. На время за столом воцарилась сосредоточенная тишина. Николай, расправившись с очередной порцией шашлыка, блаженно откинулся на спинку лавки и шутливо заметил:

— Я со своей контрреволюцией покончил и если вы, Станислав, не возражаете, вернемся к обсуждению особенностей грузинской революции?

— После такого обеда я готов переварить даже ее, — присоединился Остащенко.

— Еще не надоел? — с улыбкой спросил Лакоба.

— О чем ты говоришь?! Мы все внимание! — поддержал друзей Быстроног.

— Хорошо, — согласился Станислав и продолжил рассказ. — После революции в семнадцатом, бывшие деятели Госдумы Жордания, Чхенкели и Чхеидзе, сменившие Петроград на Тифлис, взяли власть в Грузии в свои руки и в начале восемнадцатого вступили в переговоры с Германией. Страх перед Турцией вынуждал их делать самые фантастические предложения. Они пошли на то, что просили принять Грузию в состав Германии в качестве федеральной земли. В Берлине тут же откликнулись на эту просьбу, и в Тифлис пожаловал граф Шулленбург. Но не обаяние грузинских вождей и сладкое вино, а запах бакинской нефти, к которой рвалась соперница-Британия, заставил его форсировать переговоры. 13 мая Грузия, заручившись поддержкой Германии, объявила о своем выходе из Закавказской Республики, а спустя два дня кайзеровские войска высадились в Поти и взяли под контроль стратегические объекты.

— В тот год бывшую Российскую империю «красные», «белые» и всякая там зелено-малиновая компания кроили, как лоскутное одеяло, — едко заметил Остащенко.

— Каждый тянул его на себя, а русский народ расплачивался своей кровью, — с горечью сказал Кочубей.

— Вы правы, — согласился Лакоба. — Но я веду речь о другом: о поведении вождей — Жордания и Чхенкели. До революции они входили, в так называемую «группу оборонцев» — депутатов Госдумы и стояли насмерть за единство Российской империи и продолжение войны с Германией до победного конца. Спустя семь месяцев от их ненависти к немцам не осталось и следа, они взахлеб пели оду «немецкому порядку и просвещенной власти», а для России других слов, как «варварская» у них не осталось. Опираясь на германские штыки, Жордания, как это было с царем Ираклием, под шумок гражданской войны вознамерились откусить кусок Кавказа, который был явно ему не по зубам. Грузинские войска оккупировали Абхазию, на этом не остановились и концу июля захватили Адлер, Сочи, Туапсе.

— Ну, шакалы! — поразился Остащенко.

— Малая империя, как ее назвал академик Сахаров, — вспомнил Кочубей.