Операция «Миф»

Конечно, автору было не до мелочей — 6 детей Геббельса не были военными преступниками, не была таковой Магда Геббельс. Но краткости ради избрали простую и знакомую формулу, а главное — не упоминали имя Гитлера. План, разработанный в Москве, был таков:

«1. За два-три дня до начала работ над местом захоронения силами взвода охраны ОО [102.1] КГБ армии установить палатку, размеры которой позволяли бы под ее прикрытием производить предусмотренные планом работы.

2. Охрану подходов к палатке после ее установления осуществить силами солдат, а в момент производства работ — оперсоставом, выделенным для проведения мероприятия «Архив».

3. Организовать скрытый пост для контрнаблюдения за близлежащим от места работ домом, в котором проживают местные граждане, с целью обнаружения возможной визуальной разведки. В случае обнаружения такого наблюдения принять меры к его пресечению, исходя из конкретно сложившейся обстановки.

4. Раскопки произвести ночью, обнаруженные останки сложить в специально подготовленные ящики, которые на автомашине вывезти в район учебных полей саперного и танкового полков ГСВГ, где сжечь».

Как видим, все было учтено и предусмотрено. Почему же «Архив»? А потому, что в случае расспросов предусматривалось говорить, что здесь раскапываются какие-то секретные нацистские архивы. 26 марта план ушел в Магдебург, а 4 апреля он был осуществлен. Оперативная группа «произвела вскрытие захоронения останков военных преступников в военном городке по Вестендштрассе возле дома № 36 (ныне Клаузенерштрассе). При вскрытии захоронения обнаружено, что останки военных преступников предположительно были захоронены в 5 деревянных ящиках, поставленных друг на друга крестом. Ящики сгнили и превратились в труху»[103].

Опергруппа тщательно выполнила все указания: ночью с 4 на 5 апреля выкопала захоронение, сложила кости в ящики и утром 5 апреля произвела «физическое уничтожение останков»[104] , то есть они были сожжены, превращены в пепел и развеяны. Никто работе не мешал, никто вопросов не задавал — об архивах говорить не пришлось. Акты были составлены в единственном экземпляре и отправлены в Москву в КГБ.

Вот и все.

Эпилог. Гюнше и Линге

Дела давно минувших дней… Память о них часто исчезает вместе с людьми, их совершавшими. Какова же судьба тех людей, которые были затронуты операцией «Миф»?

Отношение HКВД — МВД к тем, чьи действительно честные и, как принято писать, «чистосердечные показания» помогли выяснить запутанные обстоятельства событий вокруг останков Гитлера, нельзя назвать иначе, как черной неблагодарностью. Кете Хойзерман после того, как она опознала зубной мост и челюсть фюрера, допрашивали и передопрашивали, затем отправили в Москву — сначала в Лубянскую, затем в Лефортовскую тюрьму, где она просидела 6 лет в одиночке. Затем она разделила камеру с двоюродной сестрой Гитлера Марией Копенштайнер. Этой пожилой австрийской крестьянке, видевшей Гитлера в детстве (в 1907 г.), вменялось в вину, что она… прятала «сбежавшего» фюрера [105] . В 1951 году Хойзерман судили — ей предъявили обвинение в том, что, помогая лечить гитлеровские зубы, она способствовала продлению войны. Приговор: 10 лет лагерей, где она проработала до 1955 года. Затем пришло освобождение.

Гюнше и Линге пробыли в СССР так же долго, причем в двух качествах — сначала как «писатели», затем как военные преступники. Совершенно чуждым им писательским ремеслом Гюнше и Линге пришлось заняться по распоряжению НКВД. Когда оба вернулись в 1946 году из Берлина, руководство ГУПВИ приказало начальнику Бутырской тюрьмы поместить их вместе в одну камеру и создать благоприятные условия для «занятия письменной работой». На их питание выделялось 900 рублей в месяц (тогда это были очень большие деньги). Их переодели из тюремной одежды в нормальную, сшив по три комплекта гражданской одежды. Затем Гюнше и Линге были переведены на «объект № 5» МВД (дача близ Москвы). Почему вдруг такие благодеяния? Оказывается, решили создать литературный труд о… Гитлере. Два офицера ГУПВИ — подполковник Федор Парпаров и майор Игорь Савельев, блестяще владевшие немецким языком и неоднократно допрашивавшие Гюнше и Линге, были выделены для обработки воспоминаний. Я не исключаю, что сама идея исходила от этих двух офицеров, которые понимали, каким объемом ценных знаний о Гитлере обладают их подопечные.