Операция «Ледокол»

Пола настояла, что пойдет чуть впереди. Бонд — его рука в перчатке крепко сжимала рукоятку «Хеклера», спрятанного в кармане — держался четко в двух шагах позади, чуть слева, прижимаясь к стене, — почти стандартная позиция для телохранителя.

Через несколько минут коридор раздвоился. Пола свернула направо и вспорхнула по ступенькам очень крутой, покрытой ковром лестницы, которая привела их в коротенький коридорчик, упиравшийся в двустворчатую дверь в сетку из маленьких окошечек. Через эту дверь они буквально вылетели в один из главных коридоров.

Вновь голые стены, трубы и вентиляционные шахты. Пола постоянно оглядывалась, проверяя, не отстает ли Бонд. Затем — поворот налево, и почувствовался легкий наклон вверх. Когда наклон увеличился, Пола и Бонд подошли к правой стене, вдоль которой тянулась металлическая лестница, схожая с той, что была в туннеле, через который они попали в бункер. Здесь тоже по бокам виднелись двери и коридоры. И впервые, после того, как Бонд выбрался из лазарета, он услышал какой-то шум: голоса, цоканье сапог, кто-то кричал, кто-то бежал.

Заглядывая в коридоры, Бонд видел признаки спешной, но организованной эвакуации: люди переносили личные вещи, сейфы, коробки, папки с документами, кто-то «раздевал» кабинеты, кто-то даже тащил оружие. Большинство солдат направлялось в левое крыло бункера, что подтверждало расчеты Бонда: теперь он был уверен, что они шли по туннелю, который вел к главному выходу из жилого крыла бункера.

Им навстречу, колонной по двое, прошло полдюжины солдат, чеканя каждый свой шаг, с неподвижными лицами, с устремленными вперед взглядами. Командир приказал отдать Поле и Бонду салют. Вскоре мимо прошел другой отряд, и Бонд про себя отметил, что такие каменные лица, полные фанатизма и гордости, он видел разве что только в старых фильмах о зарождении Третьего рейха.

Впереди показался маленький караул — последний камень преткновения. Здесь туннель резко заканчивался массивной стальной дверью. Под потолком Бонд увидел гидравлическую систему, которая поднимала ее. Справа от огромной двери находилась еще одна, поменьше, на тяжелых засовах.

— Ну вот, — пробормотала Пола. — Теперь делай, как я. Не мешкай. И ради Бога запомни: говорить буду я! На улице сразу же сворачивай налево.

В памяти Бонда тут же всплыл один совет, данный ему еще на заре его карьеры одним молодым морским офицером: «Всегда в таких ситуациях делай вид, что точно знаешь, куда идешь, и что у тебя очень срочное дело».

Старые правила проверены временем.

Подойдя ближе, Бонд увидел, что караул состоял из одного офицера и четырех солдат, все были вооружены. Рядом с дверью находилось нечто похожее на турникет в метрополитене.

Пола крикнула по-немецки:

— Приготовьтесь нас выпустить. Мы действуем по личному распоряжению фюрера.

Один из караульных подошел к двери. Офицер шагнул к турникету и спросил:

— У вас есть пропуск, fraulein? А у вас, сэр?

Пола и Бонд подошли ближе.

— Конечно, — ответила Пола и левой рукой достала пластиковую карточку, Бонд — тоже.

— Хорошо, — угрюмо ответил офицер. Он обладал постной физиономией старого, исправного служаки, привыкшего делать все точно по уставу. — Вы случайно не знаете, почему нам так спешно приказали передислоцироваться? До нас дошли лишь обрывочные слухи.

— Знаю, знаю. — Голос Полы стал твердым. — Вам потом объяснят.

Бонд и Пола подошли к офицеру ближе, тот продолжал:

— Говорят, мы должны управиться за двадцать четыре часа. Придется попотеть.

— Ничего, не впервой, — произнесла ровным голосом Пола, протягивая офицеру карточку.

Офицер забрал обе карточки и сунул их одну задругой в маленькую щель на панели турникета, зажегся ряд огоньков и раздался мягкий звонок.

— Удачного выполнения миссии. — Офицер вернул карточки.

Бонд кивнул. Караульный у двери уже отпирал засовы. Пола поблагодарила офицера, Бонд последовал ее примеру и отдал нацистский салют. Щелкнули каблуки сапог, проревел приказ, и двери распахнулись. У Бонда вновь появилось ощущение, будто бы он попал в невероятную «дыру во времени» — куда-то в 30-ые или 40-ые.

Уже через несколько секунд они были на улице, и зверский холод обдал их, словно фонтан из мелкого льда. Было темно, и Бонд, будучи без часов, никак не мог сориентироваться по времени. Он не мог точно определить, наступает ли вечер, или близится рассвет. Из-за кромешной тьмы казалось, будто на дворе середина длинной полярной ночи.

Они свернули влево и пошли вдоль голубеньких огоньков, обозначавших наружный периметр бункера. Под снегом чувствовались панели сборной металлической дорожки, которая, вероятно, пролегала вокруг всего бункера, и Бонд пришел к выводу, что взлетная полоса «аэродрома» фон Глёды была выложена такими же панелями.

Теперь над ними возвышались главные двери бункера, огромные, белые. В этот момент Бонд догадался, куда его вела Пола: в маленький бетонный гараж, в котором хранились снегоходы. Справа в темноте едва проглядывали очертания деревьев, окружавшие бункер. Бонд вспомнил, как совсем недавно на этой самой поляне его окунули в яркие лучи от прожекторов.