Операция «Круиз»

Вечер грозил уже превратиться в нудный светский раут, если бы возле Маркелова не оказалась раскрасневшаяся молодая женщина. Она была невысокого роста, с подвижной спортивной фигурой, практически без грудей и оттопыренной попки. Ее легкое бирюзовое платье на тонких бретельках с высокой кокеткой расходилось колоколом и заканчивалось чуть выше колен. Поскольку девушка была постоянно в движении, создавалось впечатление, будто платье крутится вокруг ее талии. Ее черные волосы мелкими кудряшками падали на плечи. Небольшое личико с несколько длинноватым носом выражало любопытство. Этому способствовали карие небольшие глаза с торчащими в разные стороны длинными ресницами. Рот у нее был все время приоткрыт. Румянец, возникший скорее всего вследствие выпитого шампанского, заливал щеки и тонкую шею. Она спросила Маркелова по-русски, но с легким акцентом:

– Боже праведный, вы из России?

– Да. Вы тоже?

– О, уже давно. Это очень скверная история. Меня зовут Антигони, – и девушка уверенно протянула ему свою маленькую жесткую ладошку.

– Илья Маркелов, – представился он.

– Мне Апостолос говорил, что будет русский. Вы пьете водку?

– Нет. Джин-тоник, а вы?

– Терпеть не могу водку. Моего отца в России споили агенты КГБ. Да, да. Он был известным греческим журналистом и после переворота, когда здесь к власти пришли «черные полковники», переехал со мной и мамой в Москву. Там он писал книги. Но очень быстро понял, что никакого социализма у вас нет. Тогда его стали спаивать. Он перестал работать. Все время ходил по гостям, бросил маму и женился на какой-то русской б… Мы после этого уехали в Америку. А он умер от водки. Я не люблю Россию.

– Теперь там все по-другому. КГБ больше нет. В те годы многим жизнь испортили. Мы все пострадали. Вы что будете пить?

– О, я пью исключительно шампанское. В этом доме его море. Давайте выпьем за то, что у вас больше нет КГБ!

Янис услужливо принес им два бокала с шампанским. Она жадно выпила.

– Янис, принеси-ка нам еще, будем веселиться! – Антигони перевернула пустой бокал и потрясла им как колокольчиком. И продолжила разговор с Маркеловым. – У вас, господин Илья, очень интересное лицо, я впервые вижу русского бизнесмена. Вы мне нравитесь. Давайте уединимся?

– Куда? – не понял Маркелов.

– Да хотя бы вон за ту пальму, – она указала пальцем на одинокое дерево, стоящее посередине островка, к которому вели мостики.

– Вы серьезно?

Антигони заразительно рассмеялась. Крутила руками возле головы и радовалась, как ребенок, глядя на вытянувшуюся физиономию Маркелова. Он действительно растерялся.

– Нет, вы не грек! Любой бы на вашем месте уже поволок меня куда-нибудь, задирая на ходу юбку. Мне ваша нерешительность нравится.

– Ну, нерешительным я бываю редко. Для меня это не характерно.

– Пусть! Но со мной оставайтесь нерешительным. И не смотрите на мои ноги! – она схватила полный бокал, вновь принесенный Янисом, и принялась крутиться в танце. – Пора музыкантам устроить большой шум. Нас все бросили. Они играют в карты, а мы будем танцевать!

Маркелов вопросительно посмотрел на Яниса, тот слегка пожал плечами. Антигони заметила этот взгляд и повелительно обратилась к Янису:

– Немедленно иди к Алостолосу и передай, что у меня новое увлечение – русский бизнесмен. А он пусть продолжает играть в свой дурацкий винт. Илья, вы играете в карты?

– Только в преферанс.

– О, тогда вы мой. Иди, иди, Янис, не бойся. Апостолос не оторвется от ломберного стола.

Она схватила Маркелова за руку и потащила в ту сторону сада, откуда звучала тихая, мелодичная, греческая музыка. Несколько пар вяло двигались под нее. Маркелов отметил про себя, что на всех женщинах были дорогие бриллиантовые украшения. Почти все они были в легких невесомых платьях и вели себя предельно независимо. Брошенные мужчинами ради винта они группками сидели под пальмами и оживленно разговаривали, не забывая краешками глаз наблюдать за ним и Антигони.

– О, как я не люблю этих афинянок! Они ужасные сплетницы! Вообще после Америки к Греции трудно привыкать.

– А чем вы занимались в Америке? – деликатно спросил Маркелов, медленно кружась с ней в танце.

– О, всем. Даже танцевала на Бродвее, – и Антигони сделала мах ногой для пущей убедительности. Но Маркелов про себя отметил, что у Ксаны антраша получаются лучше.

Немного помолчав, Антигони неожиданно спросила:

– У вас намечается бизнес с Апостолосом?

– Пока не знаю, – признался Маркелов.

– О, господин Ликидис – человек неуемный. Вам будет трудно устоять. Держитесь.

– А вы тоже занимаетесь бизнесом с господином Ликидисом? – решил пойти в наступление Маркелов.

– О нет! Я с ним занимаюсь исключительно любовью. И иногда помогаю тратить деньги, которые он не успевает проиграть в карты. Мне кажется, если бы не винт, Апостолос ужасно мучился бы, не зная, зачем человеку нужны деньги. Да, да. Его невозможно научить тратить. А вы на женщин много тратите?

– Много… – вздохнул Маркелов.

Антигони отстранилась от него, внимательно осмотрела с ног до головы и, слегка прищурив глаза, заявила:

– Я хочу выпить!