Операция «Крепкий поцелуй»

Джонсон ловко толкнул мяч клюшкой, и тот медленно покатился точно к цели. Но когда мяч уже практически соскользнул в лунку, из нее, словно чертик из шкатулки, вылез здоровенный рогатый жук – мяч задел его и откатился в сторону.

– Если только нам кто-нибудь не помешает… – криво усмехнулся Гувер.

* * *

На сцене «Кэт-Кит-Клаб», одного из самых популярных кабаре Западного Берлина, визгливо и задорно гремел пестрый канкан.

Расположившийся за столиком в дальнем углу Олейников щелкнул пальцами и показал пробегавшему мимо официанту свой опустевший стакан. Тот с пониманием кивнул и уже через минуту вернулся с очередной порцией виски. Петр задумчиво глянул сквозь плескавшуюся в стакане янтарную жидкость на мелькавший на сцене калейдоскоп женских юбок и сделал большой глоток.

– Перешли на виски? – услышал он ироничный голос за спиной. – Неужели после возведения стены Советами водка здесь в дефиците?

Олейников обернулся – перед ним стоял лучезарно улыбающийся Холгер Тоффрой.

– Вживаюсь в роль, – не менее лучезарно улыбнулся ему в ответ Петр, жестом приглашая присесть за его столик. – В Берлине, конечно, надо пить шнапс. Но я теперь как-никак американский журналист, а они предпочитают виски.

– Похвально, мистер Грин, – продолжая светиться в улыбке, опустился в кресло Тоффрой. – Давненько мы не виделись… Лет десять?

– Одиннадцать, – поправил Олейников, – уже одиннадцать.

– Я совру, сказав, что вы совсем не изменились, – вглядываясь в Олейникова, усмехнулся Тоффрой. – Но вот глаза… Взгляд остался прежним.

– Что делать, – нарочито вздохнул Петр, – годы берут свое.

– Да… годы… – задумчиво протянул Тоффрой, оглядывая зал. – Вам, наверное, многое хочется рассказать мне про эти годы, не так ли?

– Не… не так… – отрицательно покачал головой Олейников и залпом допил виски. – Про годы я вам потом все напишу в деталях – готовый роман практически. Можете издать, только гонорар, чур, пополам. А сейчас мне нужно поведать вам нечто более душераздирающее…

* * *

– Алена! – распахнув дверь, которая, как и прежде, оказалась не заперта, в прихожую виллы вошел Зорин. – Нам пора в аэропорт!

Никто не отозвался.

Зорин заглянул в гостиную, осмотрел кухню, с нарастающим волнением поднялся на второй этаж и вошел в спальню – никого.

Холодок неприятной догадки пробежал по его спине, майор подскочил к платяному шкафу и распахнул дверцы – уныло качнулись голые вешалки, с насмешкой блеснули чистые полки, скрипнула приоткрытая дверца пустого сейфа.

Зорин в растерянности огляделся по сторонам, присел на краешек кровати и, достав дрожащими пальцами пачку «Казбека», закурил.

* * *

А на сцене кабаре в сопровождении небольшого оркестрика, с виртуозной небрежностью стуча по клавишам рояля пухлыми пальцами-сардельками, обильно украшенными яркими перстнями, и скалясь вспыхивающими в лучах софитов белоснежными зубами, зажигательно пел обаятельный чернокожий толстяк:

Hit the road Jack
And don’t you come back
No more, no more, no more, no more,
Hit the road Jack
And don’t you come back no more,
What you say?[14]

Не переставая распевать, он периодически бросал клавиши и начинал то отбивать ритм, хлопая ладонью по такому же вороненому, как и он сам, полированному телу рояля, то, забавно подбрасывая фалды своего фрака, быстро и неожиданно ловко для своей комплекции крутился на винтовой табуретке, стреляя глазами-прожекторами во все стороны.

– И сколько их всего? – поинтересовался Тоффрой у Олейникова, который неожиданно прервал свой рассказ и с любопытством, переходящим в восхищение, взирал на зажигательного певца.

– Что? – не поворачивая головы переспросил Петр.

– Сколько всего человек в агентурной сети? – с легким раздражением в голосе повторил вопрос генерал.

– Точно не знаю, – пожал плечами Олейников. – Думаю, не один десяток. Вы любите джаз?

– Какой к черту джаз! – вспыхнул Тоффрой. – Во-первых, это не джаз, а во-вторых, мы здесь не для того…

– Тише, тише, – повернулся к нему Олейников. – Ну не джаз – так не джаз, не кипятитесь. Просто я не исключаю, что и в этом заведении есть кто-нибудь, кто работает на советскую разведку. Сюда же часто захаживают ваши вояки – прекрасное место для сбора информации и вербовки. Ведите себя естественней! И тише.

Тоффрой нервно оглядел зал – после слов Олейникова многие посетители да и официанты показались ему подозрительными.

– Давайте лучше выпьем! – предложил Петр, пододвигаясь к генералу поближе, поднимая одной рукой стакан с виски, а другой незаметно для окружающих протягивая Тоффрою банкноты, которые он получил от Плужникова. – Возьмите и быстро спрячьте в карман. Рассматривать будете дома. Здесь четыре купюры: марки, франки, фунты и доллары.

Тоффрой взял деньги, но в карман не убрал, а сжал в кулаке.