Операция «Крепкий поцелуй»

Хрущев фыркнул, отмахнулся, но видно было, что эта мысль заставила его задуматься. Озираясь на зал, он вернулся на место, сел и вытер вспотевший лоб носовым платком. Вдруг лицо его озарилось – он нашел решение!

– А вот чтоб не раскололось ничего, Андрей Дмитриевич, – ехидно улыбнулся Хрущев, – возглавить эту работу мы поручим вам.

Цукеров хотел было возразить, но Хрущев резким жестом остановил его.

– И еще, – продолжил Хрущев, переводя взгляд на сидевших по другую сторону стола академиков Царева, Юнгеля и Чаломея: – Бомбу-то товарищ Цукеров нам сделает – я и не сомневаюсь, а вот как она до Америки долетит-то? Помнится, не так давно сам же товарищ Цукеров, который теперь радеет за разоружение, предлагал доставлять ядерные заряды торпедами с подводных лодок, но это не сработало. У американцев боеприпасов, конечно, пока более нашего будет, но мы, в отличие от них, люди не кровожадные, это они намереваются бить по мертвым, а нам и одного раза достаточно. Но как-то бомбу нашу туда доставить надо же, а, товарищи академики-конструкторы? Сколько у нас, товарищ Царев, ваших ракет на дежурстве стоит? По пальцам руки пересчитать можно? Сколько нам нужно времени, чтобы подготовить ракету к пуску? Сутки? Двое? Это уж некому запускать ракеты будет – всех к ядреной матери американцы разбомбят!

– Никита Сергеевич, – приподнимаясь со стула, обратился к нему Юнгель, – в настоящий момент мы заканчиваем испытания ракеты Р-16 на высококипящих компонентах, которая позволит постоянно нести боевое дежурство…

– Заканчивайте, заканчивайте, товарищ Юнгель, – осадил его Хрущев, – да побыстрее. Только учтите, что ракеты нам нужны надежные, которые на старте не взрываются! А то будет как в прошлый раз, когда ты своей ракетой на испытаниях сотню человек угробил.

Юнгель опустил глаза и молча сел на место.

– Да… – покачал головой Хрущев. – Нет у нас сегодня надежных ракет, чтоб до Америки долетели. Не справляются товарищи.

Истинов наклонился к сидящему рядом с ним Бережневу и ехидно зашептал ему на ухо:

– Сейчас Чаломея толкать будет, у которого Никиткин сынок работает.

Бережнев понимающе кивнул.

– Может, вы, Владимир Николаевич, поможете? – подтверждая догадку Истинова, тут же тыкнул пальцем в сторону академика Чаломея Хрущев. – Вы же малые ракеты неплохо делаете, вот пора и за большие взяться.

– Я бы с радостью, Никита Сергеевич, – ответил Чаломей, с видом победителя оглядывая присутствующих. – Но вот мощностей у меня таких, как у товарищей Царева и Юнгеля, нет, да и финансирования маловато.

– А с финансированием мы поможем, – дружелюбно улыбнулся Хрущев. – Что же касается мощностей, то забирайте под себя, например, КБ Месяцева – все равно бомбардировщики в нынешней войне ничего не значат. Сегодня все решают ракеты, только ракеты! И пора нам начать производить их, как сосиски!

* * *

– Как сосиски! – раздраженно хмыкнул Бережнев, плюхаясь в широкое плетеное кресло на веранде своей дачи. – Хорошо, что не как початки кукурузы.

– И КБ Месяцева – с барского плеча! – поддакнул Тусклов, суетливо накладывая сахар в стакан с чаем и помешивая ложечкой. – Хоть бы с Президиумом ЦК посоветовался. Американцы и ракеты, и бомбардировщики строят наперегонки, а нам, видите ли, теперь бомбардировщики и не нужны.

– Этот Чаломей вообще ни хрена в ракетах не понимает! – хрястнул по столу кулаком Истинов. – Мы запустили межконтинентальную ракету, запустили спутник, человека в космос отправили, а тут этот, «авиатор», как черт из табакерки, выскакивает и заявляет, что может делать ракеты лучше нас! В зародыше давить его надо было, клепал бы свои самолетики да ракетки для моряков, а теперь вот сынком хрущевским прикрылся и нас жизни учит!

– Да, много на себя берет Никита, много. Пора нам… – задумчиво сказал Бережнев и осекся, увидев вошедшую на веранду горничную, несшую на подносе рюмочки и запотевший хрустальный графин с зубровкой.

Горничная неторопливо продефилировала к столу, томными движениями расставила рюмочки, водрузила в центр композиции графин и, кокетливо поправив челку, спросила:

– Что-нибудь еще, Леонид Ильич?

Бережнев заулыбался.

– «Что-нибудь еще» – попозже, – сострил он.

Горничная улыбнулась, крутанулась на каблучках, дернула плечиком и так же неторопливо, как и вошла, удалилась.

Проводив масляным взглядом покачивающиеся бедра, Бережнев взял со стола графин, налил Истинову и задорно глянул на Тусклова: – Ну, что, Михал Андреич, по маленькой? Зубровочка, моя любимая.

Тусклов, подносивший стакан ко рту, вздрогнул и чуть не расплескал чай.

– А, ну да, – махнул рукой Бережнев, – ты ж не пьешь. Коммунист и святой в одном лице.

– Леонид Ильич, – обратился неожиданно появившийся на веранде офицер охраны, – к вам товарищ Семидольный.

– А вот это вовремя. Зови! – махнул Бережнев рукой. – Третьим будет.

– То есть ты все-таки согласился с моей идеей о Семидольном? – оживляясь, спросил Тусклов у Бережнева, когда офицер скрылся из виду.

– С какой идеей? – полюбопытствовал Истинов.