Операция «Клипер» (В июле сорок пятого)

О том, что воевать с японцами Сталин поручил маршалу Мерецкову, генералам Еременко, Пуркаеву и Плиеву, под общим руководством маршала Василевского, командующие фронтами узнали только накануне проведения парада. Режим секретности при подготовке реванша России за поражение в русско-японской войне, в ставке верховного командования, был на высоте. Однако отсутствие в приемной тех, кому было поручено смыть пятна позора с русских знамен, прямо указывало, что предстоящий разговор не будет касаться Японии.

Также полностью исключалось начало войны на южных рубежах страны. Никто, из вызванных на прием военных, ничего не слышал о каком-либо вооруженном конфликте СССР на границах с южными соседями или территориальных претензиях. И значит предположение о возможной войне с Грецией, Турцией, Ираном или Афганистаном было лишено всяких оснований. Конечно, чисто теоретически к числу возможных театров боевых действий можно было отнести франкистскую Испанию с салазаровской Португалией, угнетенную англичанами Индию или оккупированный Тибет, но война давно приучила маршалов к жесткому прагматизму.

Но не только война могла затаиться за дубовыми дверями кабинета Верховного Главнокомандующего. Возможно внезапный сбор цвета Советской Армии, был обусловлен грядущей демобилизацией. Третий рейх сокрушен, отгремели победные салюты и фанфары, и уже не было нужды в многомиллионной армии. Стране предстояло как можно скорее приступить к восстановлению разрушенных войной городов, деревень, фабрик и заводов, а для этого ей были нужны рабочие руки, находящиеся в подчинении маршалов. Предстояло решить сроки и количество демобилизованных, а заодно и пристроить в мирную жизнь и маршалитет, чье число заметно разрослось за годы войны.

Это предположение было вполне похожим на правду, однако и оно имело один серьезный изъян. Хозяин кабинета не был любителем крупных заседаний при обсуждении любого значимого государственного вопроса. Он всегда предпочитал принимать решение в узком кругу, либо при беседе с глазу на глаз. Мирное обустройство маршалов было весьма щепетильным вопросом, и обсуждение его в присутствие третьего лица было недопустимым.

Так, или примерно так, рассуждали советские военачальники, начиная с командующего Прибалтийским фронтом генерала армии Баграмяна, до победителя Берлина, трижды Героя Советского Союза маршала Жукова. Предположений было много, но ни одно из них не могло полностью объяснить этот неожиданный вызов.

Конец терзаниям и размышлениям военачальников положил короткий звонок по внутреннему телефону, прозвучавший словно гром среди ясного неба. Все это время сосредоточенно перебиравший лежавшие на столе бумаги, секретарь, проворно схватил трубку, вытянулся во весь рост, а затем торжественно объявил: «Можете заходить, товарищи».

В хорошо знакомом маршалам кабинете Верховного Главнокомандующего, находилось всего два человека. Кроме самого хозяина кабинета, стоявшего у окна кабинета и пристальным взглядом глядевшего на военачальников, ровным строем застывших на пороге кабинета, за покрытым зеленым сукном столом сидел заместитель начальника генштаба генерал армии Антонов[1].

На время отсутствия начальника Генерального штаба маршала Василевского, выполнявшего на фронтах страны различные поручения Сталина, генерал Антонов исполнял его обязанности и исполнял их весьма неплохо. Алексей Иннокентьевич был единственным генералом в РККА, награжденный полководческим орденом «Победы».

Скрестив руки на папке красного цвета, в которой всегда носил для доклада документы особой важности, он терпеливо ждал момента, чтобы начать свою рутинную работу генштабиста. Сам хозяин кабинета, обведя маршалов цепким взглядом, негромко поздоровался с ними и неторопливо поведя рукой в сторону стола заседаний, предложил садиться.

Ещё только заходя в кабинет, каждый из них заметил разложенные на зеленом сукне специального стола военные карты большого масштаба, и всем стало ясно, что разговор у них пойдет о войне. Стоя у дверей им было плохо видно, к какой именно стране относились эти карты. Идя к столу заседаний, маршалы напряженно гадали о театре будущих военных действий. Что это? Маньчжурия, Япония, Турция, Греция, Италия, Испания? И только пройдя вблизи стола, поняли. На демонстрационном столе лежала карта Германии с нанесенным положением советских и англо-американских войск на момент капитуляции.

Так и не сев в кресло председательствующего, Сталин неторопливо заговорил, делая чуть заметные нажимы на те моменты, которые считал особо важным. Эта была его излюбленная манера общения, благодаря которой каждое сказанное им слово было хорошо слышано и четко доходило до сознания сидящих за столом военачальников.

— Мы вас собрали товарищи по очень важному поводу. Дело в том, что англо-американские империалисты продолжают свое черное дело, которым они втайне занимались с момента прилета в Англию Гесса, а возможно даже и раньше.