Операция «Клипер» (В июле сорок пятого)

Они отступали с той же легкостью, что совсем недавно наступали. Длинные очереди сербских пулеметов заставляли героев Монте-Кассино усиливать свой бег, дабы навек не остаться в Триесте. Подталкиваемые подобным образом в спину, поляки оставили злополучный кабачок, где возникла вся эта история и были готовы полностью очистить город, но в этот момент из лагеря подошла долгожданная подмога.

Ведомые господами полковниками батальоны, не только остановили позорное бегство мстителей, но захватили два квартала на северной окраине города. Каменные постройки домов, оказались хорошим укрытием для стрелков генерала Андерсена, получивших приказ любой ценой закрепиться в Триесте. Прикрываясь выброшенными из домов мирными жителями, поляки сумели отбить атаки югославов и прочно закрепиться на захваченном ими рубеже.

Весь последующий день, обе стороны отчаянно пытались улучшить свое положение. Сербы стремились очистить Триест от врага, поляки при поддержке англичан расширить зону своего контроля. Первыми ударили поляки, двинув в ход батальонные и полковые минометы. Югославы ответили артиллерийским огнем. Выкатив орудия, они прямой наводкой разнесли несколько домов, превращенных противником в опорные пункты. Это сразу поставило под угрозу всю оборону поляков, но в самый критический момент к ним на помощь подошли британские танки.

Сбив югославский заслон у Гориции, они с боем прорвались к Триесту и их появление кардинальным образом изменило всю картину боя. Получив столь чувствительную подпитку, поляки с утроенной силой ринулись в бой и теперь настала очередь пятиться назад югославов.

Преследуя их, поляки дошли до «липового» кабачка. В знак торжества справедливости, они моментально увешали его множеством красно-белых флажков. Казалось, что фортуна наконец-то повернулась к ним лицом, но это только казалось. За время боев, по настоянию советских советников, у кабачка выросла баррикада из противотанковых ежей. Вновь повторилось ночное противостояние, только с той разницей, что английским бронированным машинам противостояли не метатели фаустпатронов и бронебойщики, а мощные противотанковые пушки. По рекомендации генерала Баграмяна они были тайно переброшены Тито в Триест.

И тут, британский враг очень хорошо почувствовал, что значит удалый славянский бой. Метким огнем были подбиты головные машины врага и вся встала, зажатая стенами домов. Когда противник попытался обойти «ежовую» баррикаду по соседним улицам, то там его ждал неприятный сюрприз.

Один из отрядов нарвался на противотанковые мины и кинжальный огонь батареи сорокапяток, установленных по обе стороны улиц. Несмотря на свой скромный калибр, благодаря близкому расстоянию, пушки пробивали броню британских танков. Другой отряд счастливо избег мин и артиллерийских засад, но также не смог продвинуться вперед. В тот момент когда казалось, что все страшное позади раздался страшный взрыв. Это советские саперы заложившие мину на первых этажах одного из домов взорвали её. Рухнувшее здание частично перегородило улицу, а когда англичане попытались объехать завал, по ним ударили метатели фаустпатронов и бутылок с зажигательной смесью.

Потеряв во время штурма сразу двенадцать танков и броневиков, англичане прекратили атаки, бросив вперед польскую пехоту. Завязались ожесточенные бои за каждый дом, за каждый переулок, которые по несколько раз переходили из рук в руки. Для перелома сражения в свою пользу, генерал Морган бросил на Триест весь польский корпус. Подразделения 4-ой югославской армии не могли сдержать продвижение противника, так как подверглись ударам английских бомбардировщиков.

Против столь мощных сил, державшийся из последних сил гарнизон Триеста устоять не смог бы. Не считаясь с потерями, поляки прорвали бы оборону югославов и взяли бы город, если бы не вмешалась третья сила в лице советской авиации. По личной просьбе маршала Тито, Баграмян обратился за поддержкой к маршалу Толбухину. Поднятые с венских аэродромов, советские штурмовики успели перехватить колонны поляков на подходе к Триесту и полностью их разгромить.

В течение всего дня, на разбомбленной автостраде горели автомобили и бензозаправщики, сожженные советскими летчиками. Черные столбы дыма, что резво поднимались в голубое югославское небо, имели двоякое значение. Для обороняющих город югославов они были добрым знаком братской помощи со стороны Красной армии, тогда как для штурмующих Триест поляков, они символизировали печальные вести о провале англо-польского блицкрига.

Конфликт начал затягиваться и для его скорейшего завершения, обе противоборствующие стороны предприняли новые энергичные меры. Под руководством генерала Баграмяна, 4-я югославская армия стала наседать на английскую лазейку в Гориции, стремясь отрезать польский корпус от остальных соединений 8-й армии генерала Моргана. Два дня в районе побережья шли упорные бои, принесшие успех югославам. Полностью перекрыть дорогу на Триест они так и не смогли, но благодаря подтянутой артиллерии, позволила им простреливать её насквозь.