— Опасность. Этот и те двое. Определенно, они могут быть ужасно опасны. Не в данный момент, когда они всего лишь способствуют уничтожению плана. Великий план, в котором эта война — всего лишь первая страница… что-то в них предостерегает, пусть и слабо, об опасности…
Если бы только я мог более ясно видеть во времени!..
Их нужно устранить, уничтожить. Что-то нужно сделать до того, как возникнет и возрастет их потенциальная возможность. Но сейчас я еще не могу ничего. Может быть, как это случается на войне, их убьет. Если нет, мне следует запомнить их, и попробовать сделать что-то позднее. Сейчас у меня слишком много иных дел, я должен сохранить семена, насаженные мною в этом мире. Вражеские птицы летят во множестве на мои поля… голодные стаи. И орлы, охраняющие их со все возрастающей дикой яростью. Вы попадетесь еще, птицы, в мои ловушки… и Тот, кто выпустил вас!
Так велика была под конец сила его ярости, что я оказался выброшенным на свободу…
5
Я открыл глаза. И какое-то время чувствовал лишь ужас. Меня спасла физическая боль, прогнав мысли об уже полузабытых кошмарах. Прогнав их туда, где обитают кошмары. Их сменила мысль, что после удара я какое-то время пробыл в бреду.
Человекозверь, в своей звериной ипостаси, не настолько уязвим, как полагает большинство. Кроме таких штучек как серебро, которое является биохимическим ядом для процессов метаболизма, так сказать в полутекучем теле, кроме этого — повреждение жизненно важного органа может повлечь за собой смерть. Это — как непрерывная ампутация, если только поблизости не окажется хирурга, который пришьет вам ампутированное обратно до того, как отомрут клетки.
Мы, однако, крепкая порода. Я, вероятно, получил удар, который сломал мне шею. Мой спинной мозг не был безвозвратно поврежден, все заживало с обычной для зверя скоростью. Беда была в том, что они взяли и тут же превратили меня в человека до того, как зажили соответствующие повреждения. Моя голова упала, меня вырвало.
— Вставай! — Чей-то сапог воткнулся мне в ребра.
Шатаясь, я поднялся. Все мое снаряжение тут же убрали подальше, в том числе и фонарик. Несколько человек держали меня под прицелом своих ружей. Рядом стоял человек-тигр. В своем человеческом обличив он достигал почти семи футов роста и был чудовищно толст. Косоглазя от головной боли, я разглядел на нем знаки различии эмира. В те времена это было скорее воинское звание, чем титул, но, как бы то ни было, он был весьма важной персоной.
— Пойдемте, — сказал он и пошел впереди, а я, подталкиваемый, — следом.
Я увидел ковры в небе, услышал вой их оборотней, рыщущих в поисках других американцев. Но меня слишком шатало, чтобы заботиться еще и об этом.
Мы вошли в город. Его тротуары глухо звучали под нашими сапогами. Мы шли к центру. Тролльбург не был большим городом. Возможно, некогда в нем насчитывалось тысяч пять населения. Улицы в большинстве были пусты.
Я увидел несколько отрядов сарацин, палящих в небо из противовоздушных орудий. Мимо тяжело и неуклюже прополз дракон, повсюду располагались бронебойные пушки. Ни следа гражданского населения, но я знал, что с ним случилось. Привлекательные молодые женщины угодили в офицерские гаремы. Остальные мертвые, либо сидят под землей, ожидая отправления на невольничьи рынки.
Когда мы добрались до отеля, где располагался вражеский штаб, головная боль утихла. Мозг снова стал ясным. При данных обстоятельствах это было сомнительным везением. Меня провели по лестнице в номер-люкс и приказали встать перед столом. Эмир сел за стол, рядом расположился юнец-паша из разведки. С полдюжины охранников выстроились вдоль стен.
Эмир повернул свое огромное лицо к паше, сказав ему что-то (Как я предположил, следующее: Вести допрос буду я, а вы наблюдайте).
— Итак, — сказал он на хорошем английском языке, — у нас есть несколько вопросов. Пожалуйста, назовите себя.
Я механически заявил ему, что меня зовут Шерринфорд Майкрофт, капитан армии США, и назвал свой номер.
— Это не настоящее имя, не так ли? — спросил он.
— Разумеется нет, — ответил я. — Мне известна Женевская конвенция. Вам не удастся околдовать с помощью моего же имени. «Шерринфорд Майкрофт» — это мое «Джон Смит».
— Халифат не подписывал Женевскую конвенцию, — спокойно сказал эмир, — и когда джихад требует использования крайних мер… В чем состояла цель вашей вылазки?
— Не стоит требовать моего ответа, — сказал я. Можно было бы помолчать, все равно это давало выигрыш во времени Вирджинии. Но все же, молчать было хуже.
— Возможно, вас удастся уговорить, — заявил он.
Происходи дело в кино, и бы ответил, что вышел на луг собирать маргаритки. И безостановочно острил бы, пока они плющили в тисках мои пальцы. Но в реальной действительности их методы были реальны.
— Ладно, — сказал я, — меня послали в разведку.
— В одиночку?
— Нет. Нас было несколько. Надеюсь, что они удрали.
Возможно, это займет его ребятишек на какое-то время, пусть порыщут.
— Лжете, — быстро сказал он.
— Коль вы мне не верите, ничем не могу помочь, — пожал я плечами.
Его глаза сузились: