Операция «Хамелеон»

— Нннет... это вчера, — промычал австралиец и опять застонал. Потом протянул руку к высокому стакану, стоявшему рядом на столике. В стакане прыгала и шипела, растворяясь в воде, большая белая таблетка.

— Что это?

— «Алка-сельцер». Патентованное спасение алкоголиков.

Австралиец взболтнул стакан и отпил несколько глотков. Потом с трудом повернулся на бок и дотронулся до кнопки, торчавшей из стены под табличкой, на которой был нарисован человек с подносом.

Где-то в коридоре послышался звонок, и сейчас же зашлепали босые ноги стюарда.

— Батуре?

Черная голова в красной феске поспешно просунулась в дверь.

— Пива! — бросил Роберт.

— Йес, батуре...

Голова скрылась, и опять послышалось поспешное шлепанье босых ног.

Роберт, вздрагивая от омерзения, допил стакан, поставил его на столик:

— Наверное, мечеть смотрел? Конечно, мечеть! Туда все ходят.

— Ты завтракал?

Роберта даже передернуло:

— С ума сошел! Ничего в рот не лезет!

— А это? — кивнул Петр на пустые бутылки из-под джина.

Австралиец хмыкнул:

— Я передал письмо покойного Смита Элинор. Не мог я...

Он привстал на кровати, оперся на локоть.

— Не мог я ждать до утра! Она не рыдала, не плакала, прочла и сразу будто окаменела. Сжалась, одеревенела — называй, как хочешь. Это вот и было ужасно.

Он опустил руку и нащупал пустую бутылку, поднял ее:

— Черт! Пустая...

Мотнул головой, словно стряхивая наваждение. Лекарство брало свое: лицо его порозовело.

— Батуре...

Дверь отворилась. Босоногий стюард вошел с подносом, на котором стояли две бутылки пива, стаканы и блюдце с подсоленным арахисом. Стюард, осторожно ступая, подошел к ночному столику, поставил на него поднос. Потом привычно налил стаканы профессиональным жестом, подал один Роберту, другой Петру.

Австралиец порылся в кармане и протянул ему горсть монет.

— Танкью, батуре, — поклонился в пояс стюард и, пятясь задом, вышел.

— Так ты завтракал? — повторил свой вопрос Петр.

Австралиец жадно пил пиво. Он отрицательно покачал головой, не в силах оторваться от холодной, терпкой влаги. На губах его лежала белая полоска пены. Он смахнул ее ладонью, перевел дух:

— Уф! Ты меня извини, но сегодня мне надо отдохнуть.

И вдруг он взорвался:

— Смит все равно что-нибудь бы сделал! Он был моралист! А такие люди всегда начинают время от времени копаться в своих чувствах.

Голос поднялся до крика. Потом Роберт устало откинулся на подушку, вытянулся на спине, заговорил спокойнее:

— И все же он был мужественным человеком. Это ведь гораздо труднее — выследить черную мамбу и спровоцировать ее укус, чем просто выстрелить себе в рот.

Петр уже закрыл было за собой дверь, как австралиец приподнялся на локте:

— Послушай! Побудь с Элинор. Ей сейчас нельзя быть одной. Посмотрите город, рынок.

Он пошарил в кармане брюк и бросил что-то Петру:

— Лови!

Петр непроизвольно подставил ладони: это были ключи от «пежо».

— У меня нет прав, — сказал он, стараясь не показать своей радости: теперь у него была машина, именно то, что ему было сейчас нужнее всего!

— Почти вся Гвиания ездит без водительских лицензий.

Роберт закрыл глаза.

Когда Петр вошел в свой номер, здесь было уже прибрано. Вещи, которые он вчера вечером разбросал как попало, лежали теперь аккуратно сложенными. Помятые брюки, вынутые им из чемодана, были выглажены. Дорожная рубаха выстирана и повешена на плечики.

В графине с водой, стоявшем на ночном столике, голубели кубики льда. Рядом лежала карта-меню.

— Сервис! — отметил Петр, подкидывая на ладони ключи от «пежо». Он опустился в кресло — пружины под пенопластовой подушкой заскрипели. И вдруг он ощутил, как страшно устал за эти несколько дней и как нужен ему кто-то, с кем он мог поговорить, просто поговорить.

Он вздохнул: что-то сейчас делает Глаголев!

Петр закрыл глаза, прикрыл их ладонью, хотя в комнате стоял полумрак, — шторы на большом окне были задернуты и почти не пропускали яркого солнечного света.

Потом его мысли перенеслись опять на события сегодняшнего дня.

...Через несколько минут после того, как Стив вошел в комнату в доме учительницы, та вдруг засуетилась, заторопилась.

— У нас занятия, — объявила она гостям и строго посмотрела на молодых людей, все еще с нескрываемым интересом разглядывавших «гостя из России».

Юноши и девушки с неохотой подчинились: комната опустела. Стив, Гоке и Петр остались здесь одни.

Лишь только полог опустился за последним из выходивших, Гоке набросился на Стива.

— Ты зачем их выгнал? — сердито спросил он.

Стив попытался улыбнуться разбитыми губами, но у него не получилось. Он досадливо поморщился, его лицо стало серьезным. Он обернулся к Петру:

— Ну, как вам здесь нравится? Наши «пинкертоны», надеюсь, беспокоят вас не слишком?

Глаза его были внимательными, он явно старался подбирать слова поточнее и... поспокойнее.

— За мной следили, — просто ответил Петр.

— Следили или следят? — уточнил Стив.

Петр пожал плечами:

— По крайней мере, один раз я видел точно — за мной следил высокий человек в национальной одежде. Потом он, кажется, передал меня нищему. Слепому нищему, но в этом я не совсем уверен...

— Ну? Что ты скажешь, товарищ?