Операция «Хамелеон»

Предоставив Бобу заниматься хозяйственными делами, Петр снова взялся за книги. Целые дни он проводил в библиотеке, читая воспоминания лорда Дункана, изучая все то, что здесь было о тех краях, куда ему предстояло ехать.

Здесь, между застекленными полками, набитыми книгами, стоял приятный полумрак. Где-то ровно жужжали кондиционные аппараты, нагоняя прохладный и сухой воздух. Мысли Петра все время возвращались к окружающим его людям и прежде всего к его спутнику по предстоящему путешествию.

Роберт Рекорд был общителен. По крайней мере, добрая половина Луиса была у него в друзьях. Он был завсегдатаем ночных клубов, любил теннис. Играл азартно, старался обязательно выиграть.

Как-то Петр смотрел его игру на университетском корте. Роберт выигрывал. Он жестоко «гонял» противника — усатого сухопарого профессора-англичанина, щеголявшего белоснежным теннисным костюмом. Костюм на Роберте был несвеж, гетры даже пожелтели от пота и пыли. И зрители реагировали на каждую выигранную им партию с враждебной холодностью.

— Он не джентльмен, — сказал кто-то, когда Роберт жестоко разгромил профессора.

Снобистский тон, каким это было сказано, чуть было не взорвал Петра. Он инстинктивно стал на сторону австралийца. Да, Роберт выглядел на корте, особенно в сравнении с белоснежным джентльменом-профессором, грубым, азартным парнем с рабочей окраины. Да, он открыто жаждал победы, и игра его была резкой. Это была игра, а не балет. Во всем этом была почти детская искренность, и Петру она импонировала.

После этого случая Петр стал еще внимательнее присматриваться к австралийцу. Он был ему симпатичен.

Как-то Роберт упомянул о своих родителях. Отец его был докером в Сиднее, мать воспитывала трех сестер, младшая из которых недавно перенесла полиомиелит. Роберт лишь однажды упомянул об этом мельком. Чувствовалось, что разговор на эту тему ему не особенно приятен. Писала ему только младшая сестра, которой он регулярно посылал деньги.

Петр как-то нашел в одной из книг по истории Гвиании, принадлежащей Роберту, конверт с австралийскими марками. Адрес на нем был тщательно выписан крупным детским почерком.

Австралиец помрачнел, забрал конверт и нехотя выдавил из себя несколько скупых фраз о своих родных. Тогда-то и произошел этот разговор. И это было все, что Петр, в сущности, знал о прошлом Боба Рекорда.

Мысли его снова обратились к цели поездки. В библиотеке университета оказалась целая коллекция книг, посвященных походу лорда Дункана на султанат Каруну. И, читая их, Петр видел все события того времени так отчетливо, как будто сам присутствовал при всем этом полвека назад.

Лорд Дункан — тогда еще никакой не лорд, а просто искатель приключений — завербовался на службу «Бамуанга компа-ни» — огромной компании, названной по имени реки Бамуанга, купеческому государству, захватившему необъятные территории в Западной Африке.

Вот старая фотография: молодой полковник (полковник? Кто дал ему этот чин в «Бамуанга компани»? Ведь он бросил службу в армии и уехал в Африку!), молодой полковник Дункан на смотре отрядов компании. Чернокожие солдаты в форме, повторяющей форму английской армии. Затем из них будут сформированы уже регулярные части английской армии — западноафриканские пограничные силы.

Еще фотография: колесный пароход на Бамуанге, плавучий штаб генерал-губернатора колонии полковника Дункана, наведшего порядок в новоприобретенных африканских землях.

Потом появилась Флора Болл. Она приехала в Вест-Африку, и полковник Дункан устроил прием в честь красавицы журналистки. Пароход шел по Бамуанге, расцвеченный цветными фонариками, и туземный оркестр играл на верхней палубе; воины в полных боевых нарядах бились в сложнейших ритмах перед «маета Дунканом» и «мадам».

На северном берегу Бамуанги бушевали пожары. Ночь была черной, пожары багровели, и тонкие ноздри красавицы Флоры трепетали, ловя ветер романтики и приключений.

— Мадам, — твердо сказал тогда полковник Дункан, — я завоюю для вас эту страну, и вы назовете ее именем, которое вы ей придумаете.

И она придумала это имя — Гвиания.

— Слушай, ты так, пожалуй, сойдешь с ума, — не выдержав, сказал австралиец, когда Петр, наверное, в тысячный раз заговорил с ним о лорде Дункане. Это было в машине Роберта, все в том же «пежо». Они ехали к профессору Нортону.

Профессор пригласил их на ужин перед поездкой на Север. Это был типичный холостяцкий дом: и жена, и два взрослых сына профессора давно уже жили в Англии, да и сам он собирался поработать еще год-другой, а затем ему полагалась пенсия от правительства Гвиании.

Они пришли точно в назначенный срок — ровно к семи, но профессора еще не было. Их встретил слуга — невысокий, плотный, в черных брюках и белом кителе, но босиком.

— Маета звонил с пляжа… сейчас будет, — широко улыбаясь, сообщил он. — Просил вас идти прямо в бар.

— Отлично, Санди. Не провожай.

Роберт потянул носом воздух и щелкнул пальцами.

— Гм… Что-то вкусное.

— Не, са, — еще шире заулыбался Санди. — Но маета просил вам пока ничего не говорить.

— Ладно, подождем. Прошу.