Операция «Хамелеон»

Об этом было передано по радио и сообщено в вечерних газетах. Так распорядился Старый Симба. В тот же день полковник Роджерс срочно был вызван к нему во дворец. Беседа продолжалась около часа, и никто, кроме Старого Симбы и Роджерса, не знает ее содержания.

Разъяренный полковник прямо из президентского дворца кинулся было к верховному комиссару Великобритании сэру Хью, в посольство. Он был готов драться до конца в этой уже проигранной игре! Впрочем, он знал, что сэр Хью не поддержит его. И, развернув машину у самого посольства, Роджерс погнал ее по дороге в Дикойи. Сегодня он действительно хотел полного одиночества: проигравший разведчик не нуждается в утешении и сочувствии.

А через неделю было объявлено, что полковник Роджерс уезжает в годичный отпуск «для поправки здоровья». На его место — шефа разведки Гвиании — назначается гвианиец бригадир Нжоку.

Это было последним сообщением правительственной радиостанции. Ее сотрудники присоединились к всеобщей забастовке, уже охватившей всю страну.

Затем в советское посольство поступила официальная бумага, в которой приносились извинения за «прискорбный инцидент и выражалась надежда, что мистер Николаев внесет достойный вклад в дело изучения истории Гвиании». Бумагу эту привез сам Прайс.

Прайс заявил, что ему поручено, кроме всего прочего, довести ее содержание до сведения самого мистера Николаева.

И вот они встретились в приемной посольства.

Сегодня Прайс был трезв и торжественен. Его полицейская форма, как всегда, была в безукоризненном порядке. Сухо поздоровавшись, он торжественно изложил цель своего визита, пересыпая речь архаическими выспренними оборотами и выражениями, половину которых Петр так и не понял.

После того как формальная часть визита была закончена, Прайс удовлетворенно улыбнулся.

— Ну вот, мистер Николаев, — проговорил он. — Считайте, что вам повезло.

— С вашей помощью, — шутливо согласился Петр. Прайс стоял перед ним — высокий, нескладный старик.

— Да, вам действительно повезло. Обычно я никогда не оставляю ключей в машине!

Он подмигнул, и, глядя на его довольное лицо, Петр улыбнулся в ответ.

Это привело Прайса в еще более приятное расположение духа:

— Вы мне не верите? А между тем вас можно было бы выслать хотя бы… хотя бы за похищение полицейского автомобиля.

Он довольно осклабился:

— Да, да, я старая полицейская лиса, и не вы первый попадаетесь на мои маленькие хитрости. Кстати, позвольте мне дать вам еще один дружеский совет: в университете скоро кончается семестр. И всем будет понятно ваше желание провести каникулы на родине.

Он козырнул:

— Желаю успеха, сынок!

* * *

…Петр открыл глаза. Самолет снижался. И опять мысли унеслись назад. На этот раз к тому, о чем рассказал ему Роберт, на другой день после пресс-конференции пришедший в советское посольство. Это был долгий разговор. И шаг за шагом перед Петром развертывалась операция «Хамелеон» так, как готовил ее полковник Роджерс. Это была нелегкая задача.

Сначала выждать, пока ЮНЕСКО выделит место в Луисском университете для аспиранта из России. Потом преодолеть одну за другой трудности: например, профессор Нортон решительно отказался повлиять на своего ученика Роберта Рекорда, с которым должен был поселиться русский. Но австралиец был без ума от мисс Карлисл, помешанной на идее служения Добру. Отлично! А что, если она узнает, что мистер Рекорд допрашивал пленных во Вьетнаме и за это получил правительственную стипендию? Неважно, что он участвовал в допросах лишь в качестве стенографа. Мисс Карлисл не будет разбираться в таких тонкостях. Но она может ничего и не узнать. Что требуется за это от мистера Рекорда? Сущие пустяки: по пути с аэродрома вместе с русским помочь человеку, которого будут избивать у них на глазах. Всем известному Стиву Коладе.

Потом уже было проще.

Они встретились вечером в парке Дикойи, и красный «ягуар» Роджерса долго кружил по пустынным аллеям парка. Полковник говорил, не отрывая взгляда от бегущего впереди асфальта и не поворачивая голову к Роберту.

Он просил еще об одной услуге.

— Да, да, мы знаем, что вы, мистер Рекорд, расстались с мисс Карлисл. Конечно, это ваше личное дело — рассказывать ей о своем прошлом. Понятно, вы надеялись, что отношения, существующие между вами, настолько крепки, что никакие недомолвки не должны омрачать их в будущем. Вы ошиблись, мистер Рекорд, ваша любимая отшатнулась от вас. Поймите, теперь уже это не шантаж. Мы извиняемся, что ранее вынуждены были прибегнуть к этому методу.