Операция «Хамелеон»

Резидент ЦРУ обвинял его в том, что он скрывает письмо покойного Смита.

— Вы нарушаете нашу договоренность! — говорил он, и лицо его было краснее помидора. — Но это не шахматы, дорогой коллега. И если вы рассчитываете на этот раз сыграть конем и выкинуть из игры заодно и нас, то вы просчитаетесь. Письмо Смита — это оружие и против вас. Хотите ли вы или нет, мы с вами связаны одной веревочкой, и красные оттанцуются за испытания на плато Грос не только на Штатах, но и на старушке Англии.

Огромные волны с грохотом обрушивались на песок, заглушая их голоса. Резко кричали чайки. Ветер хлопал циновками — крышами купальных кабинок. Пляж был грязен и пуст.

Роджерс молчал, давая выговориться американцу, и с наслаждением вдыхал влажный соленый воздух. Потом, когда Девон замолчал, заговорил он:

— Так вот почему вы нарушали нашу договоренность, а? Дружба дружбой, а денежки врозь?

Американец хмуро смотрел на него, его бульдожьи челюсти были крепко стиснуты.

— Сначала вы пытались вывести Николаева из игры, чтобы сорвать нам операцию «Хамелеон» и посмотреть, насколько наши позиции в Гвиании ослабнут после всеобщей забастовки. Когда же я припугнул вас письмом Смита, вы дважды пытались добыть его. Мало того, вы хотели убить разом двух зайцев. И добились бы своего, если бы вашим людям удалось угробить Николаева в Каруне.

Девон неожиданно улыбнулся:

— Что ж! Хотите ничью, полковник? Вы приперли меня к стене, особенно если письмо Смита у вас в руках. Но и у нас есть кое-что в запасе. Операция «Хамелеон» ведь еще не закончена.

Тогда Роджерс лишь усмехнулся в ответ.

И сейчас, когда все фигуры на шахматной доске были расставлены по местам, он чувствовал себя все увереннее! Письмо находилось у Роберта Рекорда, а значит, в надежных руках!

За целый день Прайс уже смертельно надоел Петру, и Петр не думал этого скрывать. Прайс пил с утра. Время от времени он входил в комнату, которую «уступил» Петру на время, усаживался в кресло и начинал изливать душу. Этот пожилой, потрепанный жизнью человек откровенно скорбел о старых добрых временах, когда в колониях был «порядок» и жизнь шла легко и безоблачно.

— Все началось с косвенного управления, — бубнил он угрюмо, не глядя на Петра. — Дункан был умный человек. Он писал, что ни в коем случае неграм нельзя давать в руки оружие. А сам хотел править руками черных и тем самым сохранял в их руках какую-то власть. Вот и дождались. Конечно, и сейчас они выполняют мои приказания. Но раньше стоило приказать один раз, и все исполнялось, а теперь приходится повторять раз десять!

В шесть часов вечера Прайс вошел в спальню довольно трезвым.

— Мистер Николаев, — сказал он официальным тоном. — Через полчаса начинается пресс-конференция, которую организует министерство внутренних дел.

Он испытующе посмотрел на Петра:

— Думаю, что вам будет интересно. Это касается вас. Если хотите, — он сделал жест в направление двери, — вы можете посмотреть все это по телевизору. Итак, я жду вас в холле.

И вот теперь Петр сидел в глубоком и удобном кресле напротив большого телевизора. В другом кресле сидел Прайс со стаканом виски в руке.

Дикторша объявила, что через минуту будет включен пресс-холл отеля «Хилтон», самого большого в Луисе. У Петра пересохло в горле.

Сначала операторы показали фасад отеля с подъезжающими к нему машинами. Затем пошла реклама таулетной бумаги «День за днем» и автомобилей «форд», поливитаминов и банка «Чейз Манхеттен». Потом дикторша сообщила, что никогда ни в одном из отелей Луиса еще не бывало такой конференции, и заодно рассказала об удобствах, ожидающих тех, кто остановится в отеле «Хилтон».

Наконец на экране появился пресс-холл. Ряды стульев, расставленных перед низкой эстрадой, были уже заняты журналистами, профсоюзными функционерами и просто публикой.

Люди толпились у стен — мест на всех не хватило. Было много белых. Журналисты громко переговаривались, улыбались, предвкушая интересную работу.

— Ассошиэйтед Пресс, — сказал Прайс, кивая на появившегося на экране толстощекого здоровяка. — А тот, унылый, — из Рейтер. Этот — Би-Би-Си.

Он знал журналистскую братию в лицо. Это он давал им въездные визы.

А оператор тем временем показывал панорамой лица присутствующих крупным планом.

— Профсоюзники, — сказал Прайс, когда на экране появилось лицо незнакомого Петру старика в чалме. — Хаджи Имола. Вон тот, череп, обтянутый кожей, — Димоду. Толстяк — Адесанья. А вот и ваш друг Бора. Узнаете?

Петр пожал плечами. Он видел эти лица один раз — на приеме у брата Стива. Ну и что из этого?

На эстраду из зала легко поднялся молодой стройный гвианиец в строгом темном костюме. Он подошел к краю эстрады и поднял руки, призывая к тишине.

— Леди и джентльмены! — закричал он, и шум стал стихать.

— Чиновник по связи с прессой. Министерство внутренних дел, — буркнул Прайс.

— Леди и джентльмены! — еще раз прокричал чиновник. — Министерство внутренних дел поручило мне встретиться с вами и ответить на все ваши вопросы.

Он постучал ногтем по микрофону на длинной блестящей ножке, затем привычно подогнал его под свой рост.