Операция «Караван»

Вот, к примеру, парень дарит девушке цветы, провожает ее до дома, он ласков с ней и нежен, он каждым действием показывает, насколько любит ее. Но девушка, хотя все действия парня ее в полной мере устраивают, не чувствует себя счастливой. Ее гложет идея, что парень делает все из каких-то дурных побуждений, и только притворяется, что любит.

Но узнать, так это или нет, невозможно, пока эта догадка не подтвердится дурным поступком парня. А если не подтвердится? Нет никакой возможности оценить мысли по поведению человека. Ни малейшей. Можно только догадываться, о чем думает человек, пытаясь оценить, какие мысли к каким действиям могут привести. Но это невозможно из-за субъективности такой связи. Если нас какая-то мысль привела когда-то к какому-то действию. То не факт, что такое же действие другого человека вызвано той же мыслью.

И даже нас самих та же мысль через год уже не толкнет на то же действие. Получается, что мысли — это только внутри человека и только для него самого, и только он сам знает, как его мысли связаны с действием, для других это непостижимо. И бедная девушка только зря сама себя мучает, вместо того, чтобы наслаждаться действиями парня. Ведь узнать его мысли она все равно не сможет. А предполагать можно что угодно, это все равно далеко от реальности.

Но чем ближе я подходил к пылающим кораблям, тем больше я понимал, что наши мысли с нашим поведением вообще никак не связаны, а эта связь, лишь плод нашего воображения. Если глянуть объективно, то и следа этой связи нет. Иногда мысли вроде бы связаны с действием, иногда вроде нет, но эта связь того же порядка, как связь погоды и плясок вокруг костра. Пляшет шаман, и просит у неба дождя. При этом дождь может пойдет, а может нет. Если пойдет, вроде есть связь, а не пойдет, вроде как что-то не срослось. Но дело не в том, что не срослось, а в том, что просто нет никакой связи.

Так же и со связью мысли и действия. В нас глубоко засела иллюзия, что в действиях мы руководствуемся мыслью. Но на самом деле, подумав, что завтра надо сделать то-то и то-то, совсем не факт, что завтра мы это сделаем. Может сделаем, может нет. Это зависит от чего угодно, от действий других людей, настолько же хаотичных, или от внешних обстоятельств, тоже мало предсказуемых, но уж точно не от того, что мы думали накануне. Думать мы могли о чем угодно, а вот сделаем только то, что сделаем.

Или же наоборот, многие действия мы делаем, вовсе не думая. Спонтанно, как говорят. Услышали громкий хлопок, тут же пригнулись, не думая. Или шли, увидели драку на улице, тут же бежим оттуда, или звоним в полицию. Но разве мы пять минут назад думали, что будем куда-то звонить? Нет. И при объективном рассмотрении выходит, что мысль и действие связаны не больше, чем камлание шамана с дождем, который он пытается вызвать. Далеко не всякая мысль превращается в действие, и далеко не всякое действие порождено мыслью.

И вот теперь я направлялся к пылающим кораблям, готовым взорваться в любой момент. Думал ли я о том, чтобы так поступить? Нет. Но я шел и понимал, что не остановлюсь.

Что двигало мной? Воля? Мой выбор? Или не зависящее от нас течение обстоятельств, которое мы никак не можем изменить, а способны только осознавать? Может это только иллюзия, что мы выбираем свои пути сами? Или мы только неотрывная часть детерминированной Вселенной, где движение каждой частицы подчинено законам физики и не зависит от наших желаний и побуждений? И мы только щепки в этом потоке, обстоятельства и внешние силы всецело управляют нашим поведением, а мы лишь тешим себя, придумываем рационализации и несуществующие причины?

Хотел ли я погибнуть в огне? Или это было моим долгом? Или просто так сложилась структура Мироздания, проложив мне путь, с которого не в моих силах свернуть? Может, Алекс в своей простой житейской мудрости был прав, пытаясь остановить меня? И мог ли он своим действием изменить предначертанное?

Эта непрерывная цепь философских вопросов проносилась в моей голове потоком, но его никто, разумеется, кроме меня не видел. Этот поток, как и многое, о чем мы задумываемся, являлся лишь плодом моего воображения. А огонь впереди полыхал так жарко, что я уже ощущал его кожей. Но продолжал делать шаг за шагом.

Я хотел остановиться. Мне было необходимо остановиться и найти какой-то другой смысл жизни, кроме этой неподдающейся операции «Караван», этого моего бреда, моей блажи, нелепой выдумки, навеянной детскими переживаниями и раздутым самомнением. Но я упрямо двигался вперед, словно меня действительно влекли какие-то неведомые внешние силы, а не моя, порядком уставшая, воля.

И тут впереди полыхнуло. Ярко, жарко. Меня тут же сбило с ног ударной волной, а когда я уже лежал на спине, по ушам шарахнуло грохотом взрыва. Через миг наступила глубокая, совершенно непроницаемая тишина — меня оглушило на время.