Операция «Испаньола»

Черный Пес не стал дожидаться приглашения от позабывшего этикет гор земляка. Он поискал и нашел табуретку, проверил на устойчивость, после чего сел, поджав губы и не сводя с Иванова взгляда больших глаз из-под кустистых бровей. Одет он был в простенький пиджак — из тех, что любят носить ветераны Великой Отечественной — и мешковатые брюки. В руках гость держал длинную черную трость с прямой рукояткой, на которую опирался при ходьбе.

— Выпьем, старик? — предложил Иван Иванович по-русски, даже не силясь изобразить радушие; он, конечно, опознал в госте соотечественника, но это ничуть его не обрадовало.

Черный Пес остался недвижим.

— Ну и черт с тобой! — заявил Иван Иванович и, опрокинув в себя стопку, захрустел маринованным огурцом.

На узком морщинистом лице Черного Пса ничего не отразилось. Он продолжал буравить Ивана Ивановича взглядом.

— По делу пришел или что? — поинтересовался Иван Иванович, приканчивая огурец — речь его стала невнятна

— Ты давно не писал матери, — сказал вдруг гость на одном из горских наречий, принадлежащих к семейству нахских [34] языков

Он начал с прямого обвинения, а это ничего хорошего Ивану Ивановичу не сулило. Однако тот пребывал в депрессии, оплакивая ушедшие светлые денечки, был пьян, а потому отнесся к откровенной угрозе наплевательски.

— Ну, не писал, — подтвердил он развязно; намек Черного Пса, что пора перейти на родную речь, он проигнорировал и ответил снова по-русски. — О чем писать-то? Как с работы выперли? Будет ей радости…

— Ты девять лет не навещал дом, — продолжал укорять гость.

— Мой дом — здесь! — отрезал Иван Иванович. — Ты пить будешь?

С тем же успехом он мог предложить выпить телеграфному столбу.

— Ты не чтишь Мохаммеда [35], — гость переводил разговор в духовную плоскость и снова обвинял.

"Ну вот, — подумал Иван Иванович с тоской, — целый улем [36] пожаловал. Этого мне только не хватало для полного счастья".

— Я офицер таможни, — сообщил Иван Иванович вслух, — мне предписано быть атеистом.

— Ты забыл свои корни.

— Я не дерево, чтобы держаться за корни.

— Ты не уважаешь обычаев своего народа.

— Мой народ не обеднеет.

— Ты не соблюдаешь салат, закат и саун [37].

— А что это такое?

Словесная дуэль могла бы продолжаться еще долго, но гость сам прекратил ее, пристукнув тростью и резюмировав:

— Теперь тебя никто не назовет правоверным. И это хорошо.

Сколь ни пьян был Иван Иванович, но и он на несколько секунд утратил дар речи от изумления. Гость (улем?) по всем законам жанра должен был стыдить и увещевать отбившегося от рук сына Кавказа, ругаться с ним, может быть, даже грозить карой Аллаха. Но Черный Пес не стал делать ни первого, ни второго, не третьего. Его не интересовали религиозные убеждения Ивана Ивановича. Скорее, наоборот, Черный Пес был заинтересован в том, чтобы Иван Иванович вообще не имел убеждений. Элементарный тест показал, что Иванов — как раз та фигура, которая максимально соответствует уготовленной ему роли.

— Тебя никто не заподозрит в связях с нами, — продолжал гость как ни в чем не бывало. — Ты идеальный агент.

Слов «идеальный» и «агент» в родном наречии Ивана Ивановича не было, поэтому Черный Пес произнес последнюю фразу по-русски. На этом языке он говорил без малейшего акцента.

— Ясно, — сказал Иван Иванович, на которого русские слова с латинским генезисом оказали прямо-таки чудодейственное влияние: он мгновенно протрезвел. — Пошел вон отсюда!

Черный Пес остался недвижим.

— Я кому сказал?! — повысив голос, Иван Иванович стал подниматься с явным намерением собственноручно вышвырнуть незваного гостя за порог.

Все произошло за какие-то доли секунды. Отлетел табурет, упала на пол бутылка, и Иван Иванович обнаружил, что его голова прижата с невероятной силой к столешнице, а в шею — в том месте, где проходит яремная вена — упирается острый, как шило, предмет. Иван Иванович скосил глаза и увидел с ужасом, что предмет этот — узкий длинный стилет, который гость до поры прятал в своей трости.

— Что вам надо? — с трудом выговорил Иванов; осознавая критичность своего положения, он тоже перешел на родное наречие.

— Я прошу немногого, — сказал нависающий над ним Черный Пес. — Всего лишь уважения к старшему.

— Я уважаю… вас, — быстро согласился Иван Иванович. — Я… готов… вас… выслушать…

Гость не заставил себя долго уговаривать. Он чувствовал, что воля Иванова сломлена, и отметил про себя на будущее, что необходимо применить особый подготовительный курс. Черный Пес отпустил Ивана Ивановича и, пока тот, выпрямившись, потирал шею и приходил в себя, вернул табурет в прежнее положение и уселся на него. Стилет он снова спрятал в трость.

Иван Иванович покряхтел и тоже вернулся на свое место. На гостя он теперь поглядывал с опаской. Что еще выкинет этот жестокий и своевольный старикан?

— Я слушаю вас, — сказал Иван Иванович.

— Не думал ли ты вернуться на Родину? — как ни в чем не бывало спросил Черный Пес.

Иван Иванович помедлил, прежде чем ответить.

— Я… не знаю…— отозвался он наконец. — Я… привык к жизни здесь…

— Будь со мной откровенен, — потребовал гость. — Я приму любой ответ.