Операция «Гильгамеш»

— Именно! Олег Николаевич Тихомиров, с которым ты хаживал по ресторациям, впутан здесь выше крыши. Воистину, в наше время, все дороги ведут в златоглавую… Причем Никита действительно, имеет высоких покровителей… — Широков некоторое время помолчал, затем спросил, не очень понятно. — Вот, ты, Андрюша, за кого меня держишь?

— Что вы имеете в виду? — уточнил Андрей.

— В самом прямом смысле… Только — честно!..

Андрей неожиданно почувствовал себя маленьким непонятливым пацаном. Шеф явно чего-то недоговаривал и мучился от этого несказанно. Андрей уже достаточно изучил Широкова и знал, что сейчас шеф попытается излить злость за невозможность быть полностью откровенным.

— Молчишь?! — Широков закипал прямо на глазах. — А держишь ты меня за старого, пардон, пердуна, которого давно списали в запас. Как неперспективного… Я же для всех вас мастодонт, динозавр!..

— Павел Иванович! — Андрей резко качнул головой, пытаясь отрицать.

— Ну, не совсем, может быть, еще и старого, — Широков хитро прищурился. — Впрочем, и ты не супермен какой-нибудь. Ну, не агент же 007, в конце концов. Так?

— Ну, так, — осторожно подтвердил Андрей.

— Потому и не могу я послать тебя вести… чуть ли не локальную войну где-нибудь в… — Павел Иванович резко прервался и уже несколько другим тоном продолжил, — ну, на Ближнем Востоке, к примеру…. Как будто там без нас проблем мало… — Широков махнул рукой и набрал код сейфа так, чтобы Андрей не видел, какие цифры совмещаются на барабанах замка. Затем он достал из сейфа гибкую непрозрачную папку и бросил ее на край стола.

— На меня, как ты понимаешь, тоже давят!.. — продолжил Широков. — Короче, читай здесь. Думай тоже здесь. Пока еще можешь отказаться… Тем более: у тебя отпуск на носу…

Андрей взял папку, в которой было пять страничек текста.

— Оптимальный вариант, если не откажешься, — все равно в отпуск, — Широков хитро прищурился и уточнил. — Якобы в отпуск… Пиши заявление прямо сейчас… И тогда — с завтрашнего дня ты… ну, как бы отпускник… Ты читай-читай!..

Вечер Андрей провел совсем не так, как планировал, въезжая в Москву. Даже телевизор не включал, хотя обычно смотрел вечерние новости. Он полулежал в потертом вельветовом кресле, перелистывая атлас мира.

Его сейчас интересовал Египет и то, что находится чуть северо-восточнее. На журнальном столике дожидались своей очереди книги по истории дипломатии, тайных войн и экономической географии Ближнего Востока.

Утром, когда переполненный информацией мозг не брало уже и снотворное, Андрей включил компьютер и почти до полудня просматривал по сети новейшую информацию о ближневосточном регионе…

Это занятие было прервано странным звонком.

— Штудируешь географию? — поинтересовался незнакомый мужской голос. — Ну, штудируй. Хотя это тебе не понадобится. Вряд ли ты, дорогой, доберёшься до Египта… — в телефонной трубке послышались гудки…

Некоторое время Андрей задумчиво смотрел на телефонный аппарат, затем швырнул на него трубку и начал собираться…

После обеда Марат Рябов докладывал Широкову добытую к этому времени информацию о Никите Гаврилиади:

— По профессии Никита — музыкант. Начинал карьеру в ресторанах Баку. Ресторанная жизнь вызывала зависть к образу жизни постоянных посетителей, и, естественно, захотелось такой же красивой жизни и себе. Чтоб не кланяться каждому за медный грош, а самому сорить деньгами, разъезжать в лимузинах с роскошными женщинами…

— Ты это… без лирики, — напомнил Рябову Широков.

— После того как отца посадили, мать Никиты вторично вышла замуж. За соплеменника, грека. Никита при получении паспорта взял фамилию отчима. В начале восьмидесятых он сколотил концертную бригаду и гастролировал с ней по необъятной Советской Державе…

— Настроение, смотрю, у тебя игривое, — заметил Широков. — Прямо-таки — Дюма-отец ты у нас!

— Так ведь немало наскрести удалось! — Рябов перебрал листочки с записями и продолжил. — После очередной попойки Никита простудился. На холодном камушке посидел… Короче, простудил сами понимаете какой орган…

— Импотентом что ли стал? — спросил Сергей.

— Ну, в общем, да… — Рябов перебрал разложенные перед ним листки. — И начались у Никиты постельные конфузы. Женщины теперь приносили не наслаждение, а озлобленность. И прослышал Никита, что за рубежом его болезнь лечат. Так появился у него интерес к медицине…

— Ты что, роман тут про Никиту декламировать собираешься? — спросил Широков Рябову.

— Закругляюсь, — сказал Рябов. — Во времена перестройки Никита осел в Грозном, но информации об этом периоде собрать не удалось. То есть, подозрения об его участии в некоторых громких делах имелись, но доказательств не было. Впрочем, могу поскрести…

— Не надо скрести, — сказал Широков. — Есть кому. Давай короче…

— На начало перестройки приходятся и первые упоминания о разработках под кодовым названием «Гильгамеш» — продолжил свой рассказ Рябов. — Этими разработками заинтересовался Легат, с которым тогда и Никита контактировал. Он в то время жил то в Москве, то у Черного моря…