Читаем Операция «Гадюка» полностью

Шундарай проломил копья своим каменным телом и догнал фельдъегеря, ударил его по голове каблуком сапога — достал его, как дубинкой.

Фельдъегерь споткнулся и потерял равновесие, а потом уже бежал, падая, — и упал шагов через десять.

— Стой, Шундарай! — закричал Коршун.

— Стой! — кричали его младшие командиры.

Из ямы и лунок высовывались рожи солдат, да и там, за ничейной землей, показались головки ублюдков в шлемах, надвинутых на уши, — они и спят и едят в железных забралах — из-за этого никогда не увидишь их лица. Впрочем, и слава богу, потому что увидеть живое лицо врага — значит сойти с ума от отвращения. После смерти, если тебе попался ублюдок, его лицо становится человеческим — такая у них посмертная мимикрия, как нам рассказывал на беседе майор по идеологии.

Но, как назло — уж лучше бы фельдъегерь добежал до ублюдков и они бы его прикончили, тогда бы можно было отбрехаться, — но, как назло, фельдъегерь угодил ногой в какую-то ямку и полетел вперед. Он лежал и отбивался ногами — одна голая, а другая в сапоге, в очень блестящем командирском сапоге.

Шундарай навалился на фельдъегеря, отбросил в сторону сапог. Он молотил его кулаками. Тут повыскакивали из ям и ублюдки и наши — благо день небоевой — и сблизились двумя полумесяцами, а Коршун с Золотухой начали отрывать Шундарая от фельдъегеря, пока тот жив, — они надеялись, что фельдъегерь жив, тогда комполка обязательно выручит Шундарая, ну разжалуют его, ну накажут, пошлют в передовой дозор — только бы не казнили нашего комроты.

Но что ты будешь делать — на открытом поле, между двумя боевыми линиями, на глазах у сотен бойцов и ублюдков насмерть дрались наш командир и наш же штабной неприкасаемый фельдъегерь.

Коршун рванул Шундарая за локоть правой руки и, как сам потом догадался, допустил этим страшную ошибку — он как бы помог комроты свернуть фельдъегерю шею — тот успел охнуть, выпуская воздух, и засучил ногами. Потом вытянулся, а Шундарай поднялся, почему-то отряхнул ладони, как будто от песка, и сказал:

— Ну вот и кранты.

— Пошли. — Золотуха старался поднять сразу обессилевшего Шундарая, тащил его к своим ямам, другие младшие командиры загоняли рядовых в убежища, а про фельдъегеря забыли, может, всего на две минуты — и в этом заключалось самое непростительное преступление, — может быть, Шундарая бы помиловали — он самый старый и самый отважный из командиров в полку, если не во всей армии, но пока одни командиры гнали собственных рядовых в окопы и ямы, а другие оттаскивали бесчувственного Шундарая, кто-то из сообразительных ублюдков догадался, они кинулись к трупу фельдъегеря и, подхватив его, унесли к себе в расположение.

Когда через десять минут из тыла прибыли два высоких чина — настолько высоких, что комполка, который перед тем махал личным кинжалом и все норовил зарезать Шундарая, стушевался и только елозил губами, — они уже знали, что не только произошла смертельная драка с нападением на представителя власти, но и труп фельдъегеря был фактически подарен ублюдкам, врагам, которые будут измываться над ним. Поэтому их гнев был запредельным.

— Притом, — говорил один из высоких чинов в вышитом золотом мундире и в шелковой маске домино, чтобы не узнали агенты противника, — притом фельдъегерь нес с собой секретные документы о ближайшем нашем наступлении, которое мы остановить не можем, и о наших слабых местах, которые нам нечем прикрыть. Так что проступок, нет, преступление вашего комроты Шундарая превращается в государственное преступление первого разряда с четвертованием.

— Нет! — вырвалось у Золотухи.

Чин услышал и повернул маску в сторону Золотухи, который стоял перед строем своего сильно поредевшего за последние дни взвода.

— А вот тебя, комвзвода, — сказал чин устало, — за открытое неповиновение мы переводим в рядовые второго разряда с лишением всех наград.

— Это неправильно, — сказал тогда Коршун. — Золотуха не виноват.

— Он виноват так же, как ты, сержант, — сказал высокий чин. — И мы не позволим неповиновению, бунту и мятежу проникнуть в наши силы именно в те дни и часы, когда решаются судьбы миллионов беззащитных вдов и сирот. Считай, сержант Коршун, что ты разжалован в рядовые второго разряда с лишением тебя всех наград и нашивок и переводом в штрафной батальон.

И тут зашумел весь взвод. И к нему присоединился взвод Золотухи.

А комвзвода-1, по имени Пан, сказал:

— Меня тоже попрошу разжаловать. Стыдно мне ребятам в глаза смотреть. Мы с ними вокзал защищали, на высоте Лысой погибали, нас Шундарай вел. Прошу меня лишить.

— Ты лишен, — сказал чин.

Но второй, сильно усатый, судя по всему, он был выше чином, чем первый — у них, у штабной безопасности, не разберешь, кто в каком чине, а этот был во френче без знаков различия, — остановил своего товарища и сказал тихо:

— Помолчи.

Потом обратился к строю роты. К усталым, завшивевшим, израненным, но отважным ребятам, которые готовы были на смерть ради справедливости и которые шли в бой не только защищать город, но и мстить за своих ребят паршивым духам и ублюдкам. И второй чин сказал:

Перейти на страницу:

Все книги серии Булычев, Кир. Сборники

Подземелье ведьм
Подземелье ведьм

Р' данный том собрания сочинений Кира Булычева вошли два цикла произведений. Первый — дилогия об агенте космического флота, бесстрашном космонавте Андрее Брюсе, который знаком любителям кинофантастики по фильму «Подземелье ведьм». Второй цикл объединяет повести, написанные на рубеже веков, они рассказывают о невероятных событиях, имевших место в городе Веревкине Тульской области. Том дополняют, совершенно различные по сюжету, стилю и интонациям повести «Ваня + Даша = любовь», «Тайна Урулгана» и роман «Любимец».Содержание:Агент КФ. ПовестьПодземелье ведьм. ПовестьЛюбимец. ПовестьВаня + Даша = Любовь. ПовестьЛишний близнец. Неоконченный романВ когтях страсти. ПовестьЧума на ваше поле! ПовестьЗолушка на рынке. ПовестьГений и злодейство. ПовестьТайна Урулгана. ПовестьСоставитель: М. МанаковОформление серии художника: А. СауковаСерия основана в 2005 РіРѕРґСѓР

Кир Булычев

Научная Фантастика

Похожие книги