Операция «Феникс»

Всё это время Максимов вглядывался во тьму дождливой осенней ночи. Он находился в какой-нибудь сотне метров от того места, где остановился Кушниц. Заметив его на Кутузовском проспекте, он всё время следил за ним. И когда Кушниц погасил фары и остановился, Максимов остановился тоже. Сейчас фары «Волги» были погашены, и что делает Кушниц, Максимов рассмотреть не мог. Но вот наконец ослепительный свет фар снова прорезал тьму. «Волга» заурчала и, развернувшись, помчалась в Москву, мигая рубиновым светом тормозных огней.

— Поехали, — сказал Максимов шофёру. И машина, присев на задний мост, резко взяла с места. У столба с отметкой «тридцать седьмой километр» Максимов вышел из машины под проливной дождь. Он включил фонарик — в его голубоватом луче косо летели капли дождя. Максимов осмотрел столб, но ничего подозрительного не заметил. «Что же всё-таки он здесь делал? — размышлял контрразведчик. — Что ему здесь понадобилось? Неужели здесь, в столбе, есть тайник?» Но самый тщательный осмотр столба ничего не дал. Максимов осветил обочину — на глине остались следы шин, трава в нескольких местах была помята. Максимов решил, что нужно торопиться: инспектору ГАИ будет не слишком удобно надолго задерживать водителя. А что он здесь делал — Кушниц объяснит сам.

Когда Максимов подъехал к КП, «Волга», глухо рокоча мотором, стояла на обочине. Лейтенант ГАИ в мокрой накидке придирчиво рассматривал документы Кушница.

— Вы говорите по-русски? — спросил Максимов Кушница, подходя к «Волге».

— О да, — подтвердил тот, настороженно оглядывая сотрудника.

— Прекрасно. Вам придётся проехать со мной.

— Но в чём дело? — в глазах Кушница взметнулся испуг. Он было взялся за рычаг переключения скорости, но севший с ним рядом молодой человек крепко стиснул его правую руку и выключил зажигание. Другой сзади железной хваткой стиснул его левую руку.

— Ведите себя благоразумно!

— Но какое вы имеете право! — взорвался Кушниц. — Я подданный ГДР…

— Это мы знаем! — ответил Максимов. — Пересадите-ка, ребята, его в нашу «Волгу».

«Всё! — подумал Кушниц. — Это конец. Значит, они следили за мной. Что же будет, если они обнаружат труп Рудника!» Кушниц почувствовал, как по его лицу и спине льёт пот.

Когда он ехал в «Волге», зажатый с двух сторон молодыми людьми в плащах, пот струился по его лицу ручьями, он ощущал его солоноватый вкус. Мысли Кушница судорожно метались: нужно было как-то незаметно выбросить отчёт Рудника, оттопыривавший карман его пиджака, нужно было точно угадать, что известно о нём советской контрразведке. Кушниц твердил, что надо держать себя в руках. Но ничего с собой не мог поделать: руки непроизвольно тряслись.

Машина остановилась у подъезда высокого здания. Тяжёлые дубовые двери открылись, и в сопровождении сотрудников Кушниц оказался сначала в просторном холле, потом длинном коридоре с многочисленными дверьми. Он подумал, что с ним происходит что-то нереальное, кошмарное. Вот он сейчас проснётся — и кошмар исчезнет.

— Сюда!

Молодой человек, шедший впереди, толкнул одну из дверей — и Кушниц оказался в небольшой ярко освещённой комнате.

* * *

Сергей Рублёв неторопливо закурил, бросая на Кушница испытующие взгляды. Лицо агента мокро блестело. Ботинки были в грязи, галстук съехал набок. «Пожалуй, респектабельным его сейчас не назовёшь», — усмехнулся про себя Сергей. Он обратил внимание, что тот страшно нервничает: руки ёрзают по коленям, взгляд блуждает по комнате.

— Кушниц, — спросил Рублёв, — что вы делали на тридцать седьмом километре по Минскому шоссе?

— Я… просто поехал прогуляться… Подышать свежим воздухом.

— Погода явно не подходящая для прогулок…

Кушниц пожал плечами, как бы говоря, что над погодой он не властен.

— А может быть, у вас была встреча? — продолжал Рублёв! — Например, вот с этим человеком. — Он протянул фотографию Рудника. — Вы знакомы с этим человеком?

Кушниц долго всматривался в фотографию, потом медленно покачал головой:

— Нет, я не знаю этого человека.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Рублёв усмехнулся и достал другой снимок, на котором он был заснят вместе с Рудником во время предпоследней встречи.

Взглянув на снимок, Кушниц вздрогнул, но тут же справился с собой. Он хотел что-то сказать, но в эту минуту раздался телефонный звонок. Прикрыв ладонью трубку, Рублёв несколько минут вслушивался в возбуждённый голос Максимова. Тот докладывал, что на радиаторе машины обнаружены вмятины и капли крови. Сергей Николаевич стиснул трубку, но, не изменив выражения лица, коротко бросил:

— Проверьте как следует место происшествия и сделайте анализ.

Глаза агента беспокойно забегали. Вероятно, он догадался, о чём идёт речь. Справиться с собой он уже не мог: руки его затряслись ещё заметнее.

— Почему вы нервничаете, Кушниц? А?

— Нет, я… просто устал, — пробормотал он.

— Так вы знакомы с этим человеком? — продолжал Рублёв, снова беря в руки фотографию.

Пол под агентом покачнулся. Свет люстры расплылся кругами. «Да, отпираться бесполезно, они всё знают. Я попал в капкан…» — судорожно думал Кушниц.

— Знакомы или нет? — уже резче повторил Рублёв свой вопрос.