Операция "Берег"

Подумалось, может и в бою взяла. Про пожар-то у поганого хозяина Штульге по-особенному сказала. Бой выходит, конечно, такой… специфический. Ну а какой еще бой у девчонок-невольниц может быть?

Курить шикарные сигареты было жалко. Собственно, Олега курить не очень-то тянуло, так, изредка баловался. Вот перед боем у холмов вроде бы к месту получилось.

Так оно тогда и вышло со случайной поездкой в Шеллен. Вроде правильно. Вот жалелось, что не спросил, сколько же Ольге лет. И адрес можно было дать. Не из романтических чувств, просто хорошо бы было знать, что доехала девчонка, и все у нее хорошо. Ну, насколько там может быть хорошо, когда люди из неволи в разоренный дом возвращаются.

Нет, нужно врага добить. И здесь, в прусском логове, а потом и в Берлине с Гамбургом, и во всякой прочей географии. Полноценно добить, до фундамента. А то непременно опять свое фашистское рыло поднимут и высунут, и будем мы по дорогам беженок и детишек возить.

А теперь городок Шеллен встретил сурово. В смысле, не сам городок, а комендатура.

— Почему опаздываете? А ну, бегом! Вон дом со сбитой башенкой, видишь, лейтенант? Это Особый отдел и есть. Чтоб через две минуты там были.

— Товарищ старший лейтенант, да почему Особый отдел? Нас же в командировку, по военной специальности….

— Разговорчики! Тут кто помощник коменданта: я или ты, как тебя… лейтенант Терсков? Что за препирательства? Куда приказано, туда и направляйтесь. Или автоматчика в конвой дать?

— Чего ж затруднять личный состав. Сами дойдем.

— Вот и бегом марш!

Двинулись к «сбитой башенке», понятно, не бегом, но скорым шагом.

— Я как чуял, — вздохнул Митрич.

— Да что ты чуял⁈ Мы что, дезертиры или нарушили что? Чего бояться?

— Это, конечно, верно, — пробубнил дед. — Что нам сделать-то могут…

У Олега мелькнуло подозрение, что товарищу Иванову опасаться все же есть чего. Ну, жизнь у человека длинная, всякое в ней могло случиться. С другой стороны, было и было, сейчас Иванов воюет честно, медалью только что награжден.

— Ерунда, Митрич, наверное, уточнение какое или по другому бумажному делу. В любом случае дальше фронта нас не пошлют.

— А я о чем? Были на фронте, так непременно нужно сюда вкруголя катиться, а потом обратно, — дед в сердцах сплюнул.

— Погоди плеваться раньше времени, может и обойдется, — обнадежил Олег.

В Особом тщательно проверили документы, а дальше пошло довольно странно. Собралось здесь уже десятка два рядового и младшего комсостава, присутствовали и командированные офицеры. Всем собравшимся объявили, что будет собеседование, а по результату возможное зачисление в Особую Механизированную группу. Начали вызывать по одному. Ожидающие нервно перешептывались — что такое Особая Механизированная, никто не знал, хотя большая часть бойцов была по специальностям как раз мехводы, башнеры и командиры машин, все с изрядным фронтовым опытом.

— Да хрен с ним, меня все равно не возьмут, — прошептал Митрич. — У меня анкета и зубы не те.

Олег ничего не ответил, поскольку пребывал в растерянности. Вот нахрена Особому отделу именно танкисты, и зачем для этого людей с переднего края отзывают?

Сначала вызвали лейтенанта Терскова.

— Так, Олег Данилович, — капитан сразу отложил документы. — Разговор у нас будет недлинный. Человек вы проверенный, боевой, политически грамотный, характеристику вам дают хорошую. Сейчас формируется Особая бронегруппа для поддержки выполнения задач особой важности при штурме города-крепости Кёнигсберга. Задачи придется выполнять в сложной обстановке, возможно, в отрыве от основных сил. Принимать самостоятельные решения вы умеете, это отмечено отдельно. Так что зачисляетесь в Группу. Дело нужное, важное и ответственное. Возражения есть?

— Если нужно, так я готов. Просто неожиданно это.

— Время такое. Группа формируется в срочном порядке, технику получите сегодня-завтра, экипажи пополните на месте. Подготовку поведут люди опытные, Особый отдел к этому прямого отношения не имеет. Но секретный характер работы группы остается, со всеми вытекающими последствиями. Это ясно? — капитан смотрел исподлобья, вдумчиво, как и положено контрразведчику.

— Так точно!

— Хорошо. Далее. Рядовой Иванов числился в вашем экипаже. Как можете охарактеризовать бойца?

— Надежный. Решительный. Отлично владеет стрелковым оружием. Достоин полного доверия товарищ Иванов. Это, конечно, по нашей, по танковой части.

— Верное и своевременное уточнение. По нашему направлению мы рядового Иванова уж как-нибудь сами проверим. Кстати, он вам говорил, что был осужден, искупал вину в штрафной роте?

— Нет. А должен был?

— Не обязательно. Гордиться тут нечем, многие искупившие вину бойцы и командиры эти свои прошлые дела не афишируют. Но вы свое мнение о бойце не изменили?

— Товарищ капитан, я же с ним в бою был. Человек немцев кладет исправно, воинскую специальность поменял успешно, сходу освоил заряжание орудия на твердое «хорошо». Надежный боец.

— Что ж, хорошо. Судимость с Иванова снята, искупил полностью, награды возвращены. Идите, лейтенант, оформляйтесь. Отдыхать после войны будем, время поджимает. Детали вам объяснят.