Операция "Берег"

Немецкий язык старшей лейтенанта Мезиной был так себе. Да что там, акцент просто ужасный. Но смысл слов вполне понятен.

— Вы меня знаете? — удивился немец. — Польщен. Сейчас вам выстрелят в затылок, прекрасная русская фройляйн, и вы навсегда перестанете и быть прекрасной, и издеваться над немецким языком.

К уху господина Вельтце (точно он, на фото выглядел более подтянутым) сунулся молодой немец, зашептал…

Евгения толкнули в грудь:

— Лицом к броне, предатель! — приказал гауптман, нетерпеливо взмахивая пистолетом.

— Да так стреляй, тупица, буду я еще крутиться, — огрызнулся Евгений. — Опомнитесь! Вас волокут прямиком в ад, глупцы. Потом вспомните, что вас предупреждали.

— Прекратить! — гаркнул доктор Вельтце отлично поставленным лекторско-ораторским голосом. — Это «товарищщ Месина», я правильно понял?

— Почти верно, — подтвердила Катерина, пиная сапогом руку, пытавшуюся ухватить ее за штанину.

— И вы тоже были тогда в Харькове? — немец наставил пухлый палец на Евгения.

— Не отрицаю. Вот господин Найок меня отлично помнил, сразу узнал, — несколько натянуто усмехнулся Евгений. — Вы знаете, что штурмбанфюрер вовремя взвесил шансы и предпочел остаться здесь, сотрудничать с нами.

— Плевать на этого гнусного многоликого хитреца, — процедил Вельтце. — Хватит разговоров. Заберите русских, позже к ним будет много вопросов. Расстрелять их успеем. Не медлим! Инженер, у вас две минуты.

У старшего лейтенанта Землякова вырвали из кобуры пистолет, едва не выдрали карман вместе с запасным «Вальтером», сдернули полевую сумку, мимоходом двинули по почкам…

…Удар Евгений почувствовал, но слегка размыто — тошнота и головная боль давили все сильнее. Наверное, от этого и не смог найти нужные слова, убедить-уболтать. Хотя некоторые немцы из группы эвакуации «второго класса» слова русского парламентера явно запомнят, подсунул им психологическую мину товарищ Земляков, этого уже не отменить.

Немцы мимоходом заглянули в броневик, никого не углядели, потащили пленников на баржу. Большая честь — отправят в первой партии, на зависть избранным эмигрантам. Черт, да что ж организму так нехорошо⁈

Оттолкнули к леерам ограждения, тут не победившего, но сделавшего довольно много товарища Землякова не на шутку согнуло, очутился коленями на палубе, рядом сел-упал Митрич…

Напряжение в пространстве у портала нарастало: наряду с гудением в трюме напрягся, завибрировал уже сам воздух, организму стало совсем хреново. Немец, стягивающий проволокой руки за спиной пленного, с проклятием отшатнулся — Евгения стошнило…

…— это великий день! Мы последние граждане Рейха, покидающие погибшую, но не сдавшуюся Германию! Но она возродится — новая, юная, прекрасная и бессмертная!.. — взмахивал кулаком стоящий на борту над сходнями доктор Вельтце.

Вот же сволочь, людям плохо, выворачивает, а толстому упырю митинг подавай, торжественную обстановку. И голос такой отвратительный, самоуверенный.

Вообще помнилось досье на этого Вельтце смутно. Да и было оно лаконичным: местный уроженец, родился в Кранце[1]. Хирург, профессор, руководил университетской клиникой в Берлине, с 1943-го отвечал за медицинские исследования в ведомстве генерального комиссара санитарной службы и здравоохранения.

…— Мы возродимся, мы вернемся…

Слова оратора заглушило шипение и клацанье — заработали электродвигатели, поднялись над палубами ограничительные сетчатые штанги, на платформе с подведенным отрезком рельс узкоколейки появилось смутное, похожее на киноэкран пятно, начало расширяться…. что там дальше — в нём и за ним — не было видно. Блеклость слегка подрагивала, пульсировала, стала напоминать фотобумагу — еще лежащую в ванночке с не подействовавшим проявителем. Выглядело это пятно не очень обнадеживающе — очередь беженцев-переселенцев дрогнула, истерично зарыдала дама, кутавшаяся в элегантное шерстяное пальто. Но к порталу по команде деловитого инженера уже устремились техники, покатили платформу заполненную ящиками и катушками с кабелем.

Евгений понял, что ему легче. Вот как на портал посмотрел, так и полегчало. Прямо даже значительно полегчало. Видимо, баржи со стартовой платформой оказались внутри генерируемого поля, так сказать, в «глазе урагана». Фух, даже думать голова способна. Правда, ничего хорошего в голову не идет: после допроса, видимо, жесткого, ликвидируют опергруппу. Возможно и не сразу, а где-то там, в непостижимой дали…

Несмотря на только что отступившую тошноту, на стянутые за спиной руки и неприятные перспективы, Евгению Землякову было интересно — а что, собственно, вот там — в двадцати шагах? Это же совсем иной мир, это вам не в «кальку», очень похожую, можно сказать, родственную, запрыгивать с нужным, но скучным грузом документов, служебных записок, рапортов и планов. Тут прямо как в кино, в шаге от иной планеты, сейчас оттуда монстры полезут. Хотя чего им лезть — вот они, здесь, наоборот — сдернуть туда собираются…