Операция "Берег"

Олег ковырнул обломком клинка холодное жирное месиво, к горлу немедля подступило. Нет, нужно попробовать. Калории нужны, это ж топливо, иначе вконец заглохнет организм.

Кое-как жевалось, ползло в горло. Лейтенант Терсков подцепил еще комок, орудовать изуродованным складным ножом с треснутыми костяными накладками было не очень удобно, но где потерял ложку, вспомнить не получалось.

— Слышь, Митрич, твоя правда — лаврового не положили.

— А чего же… у меня чувство вкуса… даже повара завидовали, — прокряхтел боец. Просунув винтовку между катков, он пытался что-то зацепить.

А, еще одного дохлого немца подсекает.

— На что тебе покойник? — с некоторым любопытством поинтересовался Олег, вылавливая в банке желе — оно шло в горло легче.

— Бруствер нарастим, — пояснил, отдуваясь, деятельный дед. — С кормы прикроемся, а с той — носовой стороны бугорчик, оттуда гранаты швырять неудобно, так что выкатятся германцы прямо под твою пулеметку. Точно говорю — с той стороны и сунутся.

— Ну, может быть, — лейтенант Терсков посмотрел по курсу умершего танка — там на неочевидном «бугорчике» лежал мехвод — один валенок слетел, ватные штаны, пропитанные маслом, лоснились даже в темноте. — Митрич, а когда по нам попали, мы горели или нет? Ты видел?

— А как же! Прям как на картинке. Едете, жопа дымится, брезент горит, а тут по вам, бах! — встали, и разом еще — бах! Кажется, с дороги танк по вам влупил. А может, самоходка. Механик выскочил, его застрелили. Потом корма у вас еще чуток погорела, но погасла. Всё.

— Да чего вдруг «всё»? — не согласился Олег, скребя дно банки куцым ножом. — Практически цела машина. Брезент и иное барахло — мелочи, наживем еще. Ленивец — тоже ерунда, отремонтируем в два счета. Ну, если жив буду.

— Если чо, без тебя отремонтируют, — заверил дед.

— Или так. Стой, ты что с пулеметом делаешь⁈ — испугался Олег.

— Диск ставлю. Тот пустой был. Не ставить, сэкономить? — ехидно уточнил Митрич.

Лейтенант Терсков с опозданием осознал, что под танком теперь два пулемета: один с сошками, другой без — с ним-то дед и возится.

— Ты как его снял-то? — поразился Олег.

— С божьей помощью. Вознес сердечную молитву святому Иоанну, он мне зажимное кольцо послюнил[8]. Товарищ лейтенант, я хоть деревня-деревней, офицерских училищ и академий не кончал, но на заводе вдоволь поработал, не совсем руки кривые.

— Так это хорошо. Только у него — у пулемета есть специфика. Ты на стрелковом «дегтяреве» первым номером был или вторым?

— Старший помощник подносчика патронов, — Митрич по-стальному ухмыльнулся.

— Ты лыбься. А я все равно объясню, оно не помешает, — сказал Олег, придвигая «свой» ДТ.

— Так я разве возражаю? Я вообще ученые лекции люблю, помнится, специально в клуб ходил, умных людей-лекторов послушать.

— А у тебя вообще какое образование? — с некоторым подозрением уточнил лейтенант Терсков.

— Все четыре класса. Потом еще чуток, — несколько туманно пояснил дед.

Провели краткое техническое занятие. Странным образом в голове лейтенанта Терскова прояснилось — наверное, пересказ заученных в училище знаний помог. Вот только холод донимал — Митрич накрыл лектора своей шинелью, поскольку слушая и комментируя, проводил земляные и иные работы и порядком разогрелся. В корме танка теперь возвышался бруствер из двух немецких тел, боец рыл землю крышкой помятого диска, углублял естественную ложбинку, превращая в окопчик. И о наблюдении не забывал ни на секунду — вертел головой, слушал.

— Здоров ты работать, — с уважением прошептал Олег. — Слушай, если не убьют, пойдешь ко мне в экипаж? Ты хоть и в возрасте, но башнером[9] вполне зачислим. Там наука простая — слушай команду, да заряжай побыстрее.

— Прям внезапно лестное предложение, — прокряхтел дед, работая «лопаткой». — В танке я еще не горел, чего не было, того не было. Могу и попробовать. Но тогда, товарищ лейтенант бронетанковых войск, твоему танку придется свершить славный подвиг. Возможно, погибельный.

— Чего это непременно погибельный? Просто победный никак нельзя?

— Нет, я не в смысле упадничества духа. Просто мне так цыганка нагадала. «Покинешь ты эту жизнь небывало, геройски и доблестно. Редкой судьбы ты мужчина» — и смотрит этак пристально, прям в очах черно-жгучих расплавиться можно.

— Гм, это же суеверие. Не то что вредное, но.… Неужели поверил?

— Как не поверить? Не могла она в тот момент врать, никак не могла. Правда, я тогда не особо вдумывался, сгреб ее, стиснул, и это… Мы в тот момент, стыдно сказать, товарищ лейтенант, в кровати были. Уже как бы повторно. Закрепляюще. Это давно случилось, я еще молодым тогда гулял. С тех пор и ищу повод для «геройской и доблестной судьбы». Но всё ерунда какая-то подворачивается.

— Митрич, а ты ведь брехло изрядное. Ну и сочинил, «цыганка, наворожила». Про три карты она тебе ничего не нашептывала?

— Нет, она вовсе не графиней, а дочерью ихнего цыганского барона числилась. Иное происхождение. И внешность. Но жизнь, она странная, товарищ лейтенант. Иной раз и не в такое поверишь…

— Ну… может быть. Я с этой стороны жизнь не очень знаю, — признался Олег.